Станислав Гагарин - Дело о Бермудском треугольнике

— Что делать, командир?

— Неисправна рация? — спросил Нимейер.

— Полный порядок.

— Где мы сейчас?

— Почти у берега… Да вон и сам он! Берег виден, командир!

— Определите наше место, Полански.

— Как? Ведь маяки молчат…

— Определитесь по солнцу. Вы вели прокладку?

— Конечно…

— Учли магнитную аномалию на Бермудах?

— Послушайте, командир, ведь я не впервые…

— Тогда определитесь с нашими координатами. Я пойду на юг, вдоль берега. Не забывайте следить за сигналами маяков.

— Следить… За кем следить, если парни с маяков смылись к девочкам.

Нимейер ничего не ответил. Он подвернул немного левее, теперь они приближались к берегу под острым углом. «Зацепимся, — решил командир, — за береговую линию и поползем по ней вниз». Дорогу эту он знал не хуже, чем тропинки вокруг фермы отца в штате Бермонт.

«Мыс Канаверал остается у нас справа, — подумал Нимейер, — выйдем сразу к проходу Форт-Пирс-Инлет, его хорошо видно с воздуха. А там поплетемся по водной дорожке внутреннего канала, пока не увидим цистерны у Форт-Лодердейла. Но что произошло с наземными службами? Почему они молчат?»

Когда «Дакота» приблизилась к проходу Форт-Пирс-Инлет, Роберт Нимейер прошел немного вглубь Флориды, чтобы вход в канал, огражденный, как было известно командиру, двумя каменными молами, оказался у левого окошка. Он передал управление второму пилоту и даже приподнялся в кресле, прилип к форточке пилотской кабины.

Прохода Форт-Пирс-Инлет Роберт Нимейер внизу не обнаружил. Канал он видел, узкую полоску воды, лагуну, огражденную песчаной косою. Только молов и домиков поселка не было… Синяя вода океана, бурая поверхность лагуны и зеленое море леса…

Командир опустился в кресло, вытер вспотевший лоб. Потом обернулся, глянул на бортмеханика Абрахама Трумэна. Простодушный Эб доверчиво улыбнулся командиру.

— Как с топливом, инженер? — спросил Нимейер.

— Хватит до базы с лихвою, командир.

— А лишнего много?

— Часа на два при нормальном полете.

— Хорошо. Идем домой…

«Если он существует, — подумал командир. — Если он еще существует…»

Теперь он не брал больше управления, задал Рейнолдсу курс на Форт-Лодердейл, и «Дакота» принялась пересекать слабо выраженный выступ полуострова с городом Ривера-Бич в вершине. Неподалеку в Лейк-Уэрте находился сильный аэромаяк, но и он не отозвался на отчаянные вопли в эфире штурмана-радиста Джона Полански.

Роберт Нимейер, не отрываясь, смотрел на землю, но никаких признаков жилья на ней не обнаруживал. Ему казалось, что он не узнает и берегов линии. Это была и Флорида, и не Флорида…

Когда по времени полета «Дакота» должна была оказаться над аэродромом базы ВВС в Форт-Лодердейле, ни величественных цистерн, стоявших на пляже, ни зданий города, ни посадочной площадки экипаж не обнаружил. Не было ничего. Только равнодушная ширь океана да яркая зелень джунглей.

— Что же случилось? — спросил капитан де ла Гарсиа.

Командир «Дакоты» пожал плечами.

— Мы старались не очень задаваться подобными вопросами. Иначе наши мозги свихнулись бы набекрень… Я лично сосредоточил внимание на поисках места, где бы приткнуть тетушку Салли…

— Тетушку Салли? — переспросил Хуан Мигуэл.

— Так мы звали нашу бедную «Дакоту», — ответил Джон Полански.

Он устроился в кокпите с чашкой кофе в одной руке и бутылкой рома «Гавана Клаб» в другой. Бортмеханик-негр что-то объяснял на пальцах Нине, только что закончившей перевязывать Нимейера, поранившего при посадке руку. Теперь командир рассказывал капитану их загадочную и страшную историю, де ла Гарсиа переводил его слова на русский язык… Все были возбуждены непонятными событиями, и только Джеймс Октавиан Рейнолдс старался держаться подальше от остальных, насколько позволяли ему это размеры «Паломы».

Леденев неплохо объяснялся на английском, но Юрий Алексеевич не торопился обнаруживать своего знания языка. Его насторожило, как откровенно неприятно изумлены были американцы, встретив на борту яхты русских. Потому смекнувший Хуан Мигуэл безропотно переводил вопросы Леденева, которые он задавал летчикам.

— Вы уверены в исправности вашей радиоаппаратуры и средств навигационного оборудования? — спросил Юрий Алексеевич у командира.

Де ла Гарсиа перевел вопрос.

Джон Полански вскочил, расплескав кофе из чашки, в нем, пожалуй, была добрая половина рому.

— Разумеется! — воскликнул он. — До того самого мгновения, когда я прыгнул вслед за командиром в океан, я знал, где нахожусь… Иначе как бы я вышел на вашу посудину?!

— Резонно, — заметил по-русски капитан. — Впрочем, на призывы «Голубки» тоже пока никто не ответил… Где вы еще пытались сесть, когда не нашли в Форт-Лодердейле аэродрома?

— Мы и самого Форт-Лодердейла не нашли, — сказал Нимейер. — Не было и Майами… А уж такую «крошку» трудно потерять из вида, над таким городом не промахнешься. Мы ходом проскользнули до конца полуострова, намереваясь выйти на дамбу, соединяющую острова Флорида-Кис. Так вот, никакой дамбы не существует, хотя мы и добрались до самого острова Ки-Уэст. Аэромаяк, установленный в районе военно-морской базы, не работал. Да и о каком маяке может идти речь, когда никаких следов человеческого существования мы не видели с тех пор, как поднялись сегодня утром с Бермудских островов!

— Значит, вы летели с Бермуд, — задумчиво произнес капитан де ла Гарсиа. — И пересекли восьмидесятый меридиан…

— Конечно, — вмешался в разговор Джон Полански. — На нем мы крутим поворот на домашний курс. А что?

— Ничего особенного, — сказал Хуан Мигуэл. — Мы сегодня тоже были на этом меридиане… Итак, майор, вы ничего не нашли и на острове Ки-Уэст? А дамба? Куда могла деваться дамба?

— Этот вопрос могу вам задать и я, — отозвался Нимейер. — Предпочитаю пока собирать факты, иначе от вопросов лопнет голова. Признаюсь, растерялся, повернул назад в Форт-Лодердейл. Потом подумал, что там тоже никто нас не ждет. По какой-то причине все живое, по крайней мере, цивилизованное, исчезло с полуострова Флорида. Летим на Кубу, сказал я парням, может быть, в Гаване сумеем присесть на каком-нибудь пятачке. Но было поздно. Моя растерянность, бессмысленные полеты над Флоридой сожгли горючее. Если б не вы, акулы уже закусывали б сейчас нами.

— А я вкусный, — подал голос Полански и подмигнул Нине Власовой, заговорил с нею на ломаном языке: — Мериканьски людчик везма есть добри парень. Сталин есть биг-дженерал, Джонни есть экстралюдчик.

Нина улыбнулась штурману и ответила ему на хорошем польском языке: