Макс Брэнд - Золотая молния

Принято считать, что честность — наилучшая политика. По крайней мере, в отношении Билла Рейнджера по кличке Собачий ковбой, прославившегося от Доусона до Северного Ледовитого океана своей неподкупностью, это утверждение оказалось удивительно верным.

Биллу Рейнджеру, или, как его еще звали, Левше не повезло. Не повезло, потому что он ухитрился привезти почту в Серкл-Сити в тот самый день, когда там появился Менневаль. Такое совпадение иначе как выпавшим несчастливым жребием не назовешь. Менневаль летал по безмолвным белым просторам подобно быстрокрылой ласточке, свободно парящей в небесах. И подобно птице, садящейся для передышки на случайную веточку, остановился на короткий отдых в Серкл-Сити, перед тем как отправиться дальше. В этот небольшой промежуток времени он и встретил Левшу, изменив всю его жизнь.

В тот раз Билл отправился из Брейкуотера на шести собаках и добрался до Серкл-Сити на пяти, что говорило не только о его мастерстве, но и сопутствующей ему удаче. Но последний день оказался трудным, поскольку пищи ни ему, ни собакам не осталось совсем. Голодные четвероногие одолевали нелегкую дорогу с большим трудом. Что же касается Рейнджера, то он, как многие жители Аляски, закаленные всевозможными трудностями и испытаниями, умел восполнять отсутствие еды невероятным упрямством, без которого северянину просто не выжить.

Последний перегон был особенно сложным из-за начавшегося сильного снегопада. В безветрии снег сыпал с сумрачного неба сплошной стеной. Снежинки не ложились на землю крупными, мягкими, пышными хлопьями, а тут же превращались в маленькие, твердые как камень кристаллы, по которым обитые сталью полозья скрежетали так, словно сани ехали по песку. Биллу пришлось спешиться и помогать тяжело дышащим собакам. Несколько часов такой ходьбы измотали его вконец, но он знал — Серкл-Сити совсем рядом.

Наконец он добрался до города.

В белой пелене появились тусклые огни, лучи от которых, играя всеми цветами радуги, рассеивались словно в тумане. Но не было слышно ни звука. Город был погружен в такую тишину, будто он уснул вечным сном.

Только Левшу это не обескуражило. Он знал — снег заглушает шаги, голоса, все. Неожиданно около него возникла огромная собака. Вздыбив шерсть, зарычала. Но Рейнджер лишь улыбнулся и прошел с упряжкой мимо. Он очень замерз и жутко устал.

Но вот слева показался яркий свет и послышались голоса. Левша понял, что дошел до нужного места — салуна Проныры Джо.

Остановил собак. С трудом разглядел занесенную снегом дверь. Ожидая увидеть за ней райские кущи, нетерпеливо шагнул вперед.

Вместе с ним в большую комнату ворвался холодный воздух, немедленно окутавший вошедшего клубом тумана. В центре комнаты стояла огромная печь, огонь в которой ревел, пытаясь вырваться наружу. Рейнджер посмотрел на него, как скряга на золото. Целых полгода ему не удавалось как следует прогреться, избавиться от постоянно пронизывающего холода. К счастью, большинство посетителей салуна не стремились к печке так же, как он. Кто-то сидел за столами, играя в покер, кто-то бросал золото на зеленое сукно рулетки, многие устроились у стойки бара, где правил бал Проныра — высокий, как мачта, и уродливый, как сама смерть.

— Эй, ты, закрой дверь! — заорали сразу несколько человек.

Левша не сдвинулся с места, только громко рассмеялся, невидимый сквозь скрывающий его туман. Но постепенно пелена стала рассеиваться. Сначала на свет Божий появились голова и плечи Рейнджера, а затем и все тело. Тогда он приветственно взмахнул рукой и заорал:

— Почта!

Кое-кто узнал его в лицо, остальные услышали долгожданное слово. Левшу приветствовал восторженный рев. Поднялась веселая суматоха. Несколько человек бросились на улицу, дружно стащили с саней мешки с почтой, приволокли их в комнату, тут же вскрыли и разбросали содержимое по стойке бара. Доброволец-распорядитель принялся выкрикивать имена адресатов.

Некоторые посетители занялись изучением полученной корреспонденции, многие поспешили на улицу, чтобы переполошить весь город. Обитатели Серкл-Сити ринулись в салун Джо.

Это была великая ночь для Проныры. Те, кто получил письма, покупали выпивку, чтобы отметить столь знаменательное событие. Узнавшие хорошие новости стремились поделиться ими со всем миром. Неудачники, оставшиеся без вестей от близких и родных, напивались, чтобы утопить разочарование.

А Билл Рейнджер с сушеной рыбой отправился к собакам. Он считал, что животные должны подкрепиться прежде его самого. И они ели, а он стоял рядом, улыбаясь их радости и аппетиту, бросая рыбину за рыбиной, наблюдая, как собаки хватают еду на лету.

Билл накормил их хорошо, даже слишком хорошо.

Предстояло сделать и еще кое-что, прежде чем он сам сможет поесть. Рейнджер еще мог потерпеть с едой, пока не закончит другое дело. Прихватив из саней маленький, но увесистый холщовый мешок, он вернулся в салун. Когда бросил его на стойку бара, раздался грохот.

Некоторое время Билл оглядывал людей около стойки бара, которые распечатывали письма и радовались жизни. Комната наполнилась сизыми облаками табачного дыма, сквозь которые уже трудно было что-либо увидеть. Впрочем, и самого Левшу рассмотреть было непросто, хотя и по другой причине — его лицо, с которого он теперь сдвинул капюшон, скрывали заросли бороды и усов. Улыбка, скрытая дикой растительностью, казалась просто гримасой.

Наконец, пожалев глаза, Левша громко позвал:

— Док Харнесс! Док Харнесс! Где вы?

При этих словах мужчина, стоявший рядом с ним, быстро и пристально взглянул на почтальона, после чего принялся изучать донышко стакана. Полдюжины порций той же выпивки стояло перед Биллом, но он к ней пока не прикасался. Сначала должен был выполнить одно дело, прежде чем есть, пить и получать другие удовольствия. Голодные собаки — другое дело, они не должны страдать от человеческих проблем.

Поскольку никто не откликнулся на призыв, Рейнджера охватило беспокойство и нетерпение.

— Док Харнесс! — заорал он еще громче. — Где док Харнесс? Почему никто из вас, парни, не пойдет и не разбудит его? Скажите ему, что я здесь и что у меня есть для него приятные новости. Мои новости распрямят его плечи раз и навсегда и…

Никто не ответил. Все делали вид, что заняты исключительно письмами и выпивкой, но на самом деле никто не прочитал ни буквы и не выпил ни капли после возгласа почтальона.

Наконец Проныра, больше, чем обычно, напоминавший смерть, наклонился к стойке и уставился на Рейнджера.

— Приятель, — спокойно сказал он, — ношу уже сняли с плеч старика Харнесса. Можешь больше о нем не беспокоиться.