Макс Брэнд - Тропой дружбы

В результате получилось то, что и требовалось. Слоуп вскочил со стула, ручка полетела в угол, стол накренился, как будто все это происходило на палубе корабля во время сильной качки. Дотронувшись до плеча Бонанзы, великан сказал:

— Не трогайте его.

Его тон заставил Криса попятиться, а я прислонился к стене, закрыл глаза и схватился за то место, где он только что меня держал.

Это было неплохо сыграно, и Слоуп разгорячился, как огонь.

— Если Рэда выгонят вон, я уйду вместе с ним, — пригрозил он. — И если кто-нибудь посмеет еще раз тронуть его, я тоже трону. — И схватился за спинку стула, чтобы сдержать себя, так как был очень зол.

Я видел, что Бонанза тоже стал красным и потным от гнева.

И в этот момент перекладина на спинке стула под рукой великана сломалась, как куриная косточка под клыками собаки. Этот хруст моментально изменил позицию Бонанзы. Должно быть, увиденное помогло ему составить некоторое представление о Слоупе.

— Чепуха какая-то! — пробормотал он. — У меня и в мыслях не было причинить Рэду какой-либо вред. Уверен, я ничего ему не сделал, хотя, конечно, когда человек возбужден, он не может точно рассчитывать свою силу. Просто меня до крайности возмутило то, что он тут наговорил о вашем брате, мистер Эдвард Дюган.

Конечно, с его стороны это был ловкий ход. Но чем больше Бонанза болтал, тем яснее я понимал, что дело, которое он пытается провернуть, для него очень много значит. Это были деньги, и очень большие деньги.

— Не хочу, чтобы кого-нибудь оскорбляли, — прогудел Слоуп и, протянув руку, подтащил меня к себе. Затем, сдвинув брови, пристально посмотрел из-под них мне в глаза и растерянно попросил: — Пусть мне кто-нибудь скажет, что все это значит?

— Я могу тебе сказать, — бросился вперед Рональд. — Это значит только то, что Рэд — маленький негодный клеветник.

— В самом деле? — Слоуп выглядел ужасно огорченным. — Давай скажи мне, Рэд, это действительно так?

— Спроси его, кого я оклеветал? — быстро отреагировал я.

— Кого же он оклеветал, Рональд? — послушался меня мой балбес.

— Да меня он оклеветал! — закричал тот.

— Спроси его, что я о нем сказал? — еще раз подсказал я.

— Ну, — лицо Рональда пошло белыми и розовыми пятнами, — дело в том, что он посмел намекнуть, будто я делаю все это из корысти, в то время как тебе известно, я никогда не стал бы наживаться за твой счет… — Он взмахнул рукой в безнадежном жесте отвращения ко всей этой идиотской истории.

Великан тупо уставился на меня.

— Слоуп, — сказал я, — если бы дело было чистым, твой братец никогда не приехал бы сюда. Просто ему было нужно сказать Кристиану, что ты направляешься сюда, чтобы Кристиан сам мог встретиться с тобой и предложить тебе пять тысяч долларов. Разве не ясно?

Я специально изложил дело так просто, как только мог, потому что боялся, что Слоуп не ухватит смысла их затеи. И действительно, он все еще пытался это переварить, когда влез Бонанза:

— Я начинаю терять интерес к этому делу. Впрочем, для меня и не было в нем никакого интереса. Просто самое обычное проявление заботы о вашем благосостоянии.

Дюган-старший посмотрел по очереди на каждого из нас. Тогда я рассмеялся хорошим, сердечным смехом и растолковал ему дальше:

— Послушай, Слоуп, он говорит, что умывает руки, но скорее прольет кровь ради твоей подписи на этом клочке бумаги. Даже больше — прольет деньги, целые кучи денег. Потому что Кристабель — один из самых перспективных участков, которые когда-либо столбили в Потсвилле, или я последний лгун!

— Боюсь, что ты и есть последний лгун! — рявкнул Бонанза, и его огромные отвислые губы склеились от ненависти и злобы.

— Помните ваше предложение, — посоветовал я ему. — Для вас это единственный выход. Вы наняли Рональда — оплатили его проезд сюда и обратно. Пообещали ему часть дохода с прибыли, а теперь вам придется потратить немного больше.

— Поразительно смехотворная чушь! — воскликнул Кристиан. — Но, мистер Дюган, только чтобы прекратить эту абсурдную и отвратительную сцену…

— Да, — покачал Слоуп своей честной головой, — она именно отвратительная!

— Чтобы прекратить ее и сберечь драгоценное время, — продолжил бандит, — я действительно готов заплатить вам за то, что вы немедленно подпишете бумаги и отдадите мне десять тысяч долларов наличными. У вас есть тридцать секунд, чтобы обдумать это предложение! — И с этими словами он сложил свои дряблые ручищи на толстом животе.

Я снова весело рассмеялся, в то время как Слоуп уставился на упавшую ручку и разбросанные бумаги. Для него это, конечно, были невиданные деньжищи. Однако обернулся на мой смех, и тогда я сказал:

— Я же тебе говорил, что он предложит больше, вот видишь, уже и сделал это!

Великан замер.

— Действительно, сделал именно то, что ты и говорил, хотя я не могу понять, как это ты догадался?

— Ну, все мошенники пользуются одними и теми же приемами, — пояснил я. — Один взломщик сейфов как-то мне объяснил, что все они давно известны и нет ничего нового. И один фальшивомонетчик говорил то же самое.

Так оно и было на самом деле. Но Бонанза сделал вид, что не заметил моей пощечины.

— Довольно пустой болтовни, Дюган, — проговорил он. — Давайте закончим с нашим делом.

— Да, да, мой дорогой Нэд, конечно, давайте покончим с этим. Не дай мне почувствовать, что моя поездка через всю страну была напрасной, — влез Рональд.

Этот олух снова качнулся к столу. Тогда я резко остановил его:

— Ты уже не можешь подписать бумаги, Слоуп. Тридцать секунд прошли!

Великан запустил пальцы в волосы, а Бонанза произнес одно только слово. Это было короткое слово, но очень выразительное. Оно прозвучало как хлопок надутого воздухом бумажного пакета.

— Великий Боже! — заныл Рональд. — Неужели ты позволишь провести себя этому дохлому щенку, этому бродяжке и воришке, который…

— Не говори больше ничего, — попросил его Слоуп.

А затем сделал забавную вещь. Пересекая комнату, остановился прямо напротив меня, посмотрел на меня встревоженными глазами и спросил:

— Рэд, что ты на самом деле думаешь об этом?

Ну, тут я выпалил все:

— Они подняли цену, как я и говорил, с пяти тысяч до десяти. Десять тысяч баксов! Но настоящий торг еще не начинался. Они будут и дальше поднимать цену. Неужели ты сам не видишь, что эти людишки пытаются провернуть? Затеяли нечестную игру. Ты — главный владелец акций Кристабеля. Наверное, сначала старик Бонанза думал, что в этом ничего нет, но, когда стали рыть немного глубже, оказалось, что это не жила, а чудо. Бьюсь об заклад, Кристабель — это целое состояние. Я прошу тебя вспомнить еще одну вещь — бледный вид Рональда Большое Сердце, когда всего минуту назад я сорвал маску с его обманчивого лица.