Коттон Смит - Утренняя война

— Джонни, мне на минуту понадобится твоя помощь, наверху, — Дэйн кивнул в сторону темной лестницы. — Тебе ничего не угрожает, даю слово. — Он взял в руки ружье и попытался отогнать мысль о том, что осенью планировал поохотиться с ним на куропаток. Револьвер в кармане казался ему огромным булыжником.

За четыре ступеньки до конца лестницы Джонни стошнило. Дважды. Дэйн терпеливо ждал, пока мокрый от пота клерк вытирал рот рукавом рубашки. Перед дверью с номером двадцать три они остановились. Дэйн сделал мимо нее три шага и прижался стене. Дуло его ружья было направлено в то место, где должен был появиться Мэтсон. Кузнец сделал знак клерку встать перед дверью. Следуя указаниям, клерк медленно постучал, дрожа, как мокрый теленок под январским ветром. Рука его тряслась так, что он едва смог коснуться деревянной двери; его первая попытка вряд ли была услышана.

Дэйн сердито нахмурился и знаком велел ему постучать сильнее, для убедительности помахав ружьем.

Подняв взгляд на желтоватый потолок коридора, Джонни с трудом сглотнул и постучал громче. Три раза. Затем еще два. Пять, подумал Дэйн, это хорошо.

Сонный голос, в котором даже сейчас слышались высокомерные нотки, произнес:

— Какого черта вам нужно?

— Э-эт-то Д-джонни… с-со с-с-стойки р-регистрации. У м-м-меня п-письмо… д-для вас, м-мистер М-мэтсон… э-э-э, с-сэр… п-пожалуйста, с-сэр.

— Просунь его под дверь и оставь меня в покое.

Джонни трясущимися руками просунул под дверь сложенный вчетверо листок бумаги и умоляюще посмотрел на Дэйна. Дождавшись кивка инспектора, объятый ужасом клерк бросился по коридору. У лестницы его снова стошнило. Дэйн слышал, как стрелок выбрался из постели и взял записку. Минута последовавшей за этим тишины показалась ему часом. Затем послышался короткий щелчок замка. Дверь распахнулась. Внутри комнаты было темно. Больше не раздалось ни звука.

Вытерев о пальто вспотевшие ладони, Дэйн сделал два быстрых шага по направлению к двери Мэтсона. Он пересмотрел свое прежнее решение: его выход с ружьем был бы, конечно, более внушительным, но это наверняка заставило бы Мэтсона сразу же пустить в ход револьвер. А Дэйн надеялся избежать этого. С треском переломив ружье, он вытащил патроны, закрыл ружье и толкнул его по полу в темную комнату.

За глухим стуком последовала тишина, затем тихое фырканье.

— Черт побери, парень, я знаю, что у тебя есть другое оружие. За дурака меня держишь?

— У меня Смит-энд-Вессон.

— Так вот что было у тебя в кладовке, — сказал Мэтсон ровным голосом.

— Нет, там у меня не было оружия.

— Так я и думал, — в голосе Мэтсона послышалось раздражение.

— Плохо ты знаешь нас, кузнецов. Мы трусливое стадо баранов.

Из комнаты послышался искренний смех, затем приглашение:

— Ну, так входи, начинай действовать — или возвращайся домой. Не люблю, когда меня выдергивают… из моего прелестного сна. — Слова Мэтсона заглушил долгий зевок.

Дэйн глубоко вдохнул, отчаянно желая вобрать в себя всю смелость, рассеявшуюся в коридоре. Вытащив револьвер из кармана и взведя курок, он шагнул в ужасающую темноту. Войдя, он инстинктивно двинулся вправо, к стене. Зацепившись полой пальто за какой-то предмет, кузнец от неожиданности тихонько охнул и разозлился на себя за это. Рука, сжимавшая пистолет, была мокрой от пота.

— Странный у тебя способ желать доброго утра, кузнец. — Мэтсон улыбался, сидя на краю кровати в новой ночной рубашке. Один из его револьверов — с посеребренной рукояткой — был направлен Дэйну в живот.

На другом конце комнаты в видавшем виды дубовом шкафу лежали аккуратно сложенные чистые вещи. Маленький стенной шкаф был приоткрыт, являя взору остальную часть дорожного гардероба Мэтсона. Большую часть комнаты занимала чугунная кровать. К ней была придвинута тумбочка. У стены, словно часовой, стоял стул с набивным сиденьем и вычурной спинкой — скорее дань моде, нежели удобству. На оставшемся свободном пространстве помещались узкий стол и два стула с высокими спинками, а также туалетный столик с зеркалом. В центре стола в красной вазе стояло то, что когда-то было цветами. Убранство комнаты довершали тускло-красные занавески.

Когда глаза Дэйна свыклись с темнотой, он смог разглядеть на тумбочке Библию, наполовину пустую бутылку ирландского виски и второй пистолет с перламутровой ручкой. Рядом лежал, судя по всему, сборник стихов Теннисона. И свернутый вдвое листок бумаги.

— Скажем так, это было скромное представление, — ответил Дэйн, выдавив из себя улыбку и опуская револьвер.

В ответ Мэтсон положил свое оружие на кровать. Стрелок оказался меньше ростом, чем ожидал Дэйн, более сухопарым. Лицо у Мэтсона было вытянутым, манера говорить сонная, но его пронизывающий взгляд, казавшийся взглядом самой смерти, с легкостью пробил тонкий слой решимости Дэйна. Светлые волосы Грэйстоука были растрепаны.

Мэтсон смотрел на Дэйна с любопытством, без малейшего признака тревоги. Сонным движением стрелок взял записку и прочитал ее вслух: «Грейстоук Мэтсон, это инспектор Иерихо Дэйн. Я стою снаружи. Со мной никого нет. Хочу поговорить. Не собираюсь стрелять и арестовывать. Даю слово».

Закончив читать, Мэтсон жестом предложил Дэйну сесть на мягкий стул, стоявший в нескольких футах от него. Инспектор вежливо отказался, объяснив, что надолго не задержится. Он не выказывал ни малейшего признака страха или напряжения. Это удивило Мэтсона. Большинство людей нервничали, находясь рядом с Мэтсоном, и ему это нравилось. Это всегда вызывало у него ощущение превосходства.

— Значит, они снова сделали тебя представителем городского закона, — внезапно нарушил тишину Мэтсон. — Кузнец вместо портного. Почему тебя выбрали на эту должность? Ты хорошо управляешься с револьвером?

Дэйн опустил взгляд на пистолет в своей руке.

— Никто больше не соглашался на эту должность.

Мэтсон хмыкнул.

— А почему ты решил, что я не начну стрелять, когда ты войдешь в дверь, кузнец? По тебе не скажешь, что ты дурак. — Его глаза оживленно блестели.

— Я не знал наверняка. Просто почувствовал, — ответил Дэйн. — Но вообще если должна быть стрельба, пусть она будет здесь и сейчас, а не на улице. Тогда могут пострадать невинные люди. Впрочем, я не думаю, что ты собирался стрелять при свидетелях. Не думаю, что ты настолько глуп. — Он помолчал, усмехнулся и добавил: — Довольно трудно будет списать на самозащиту действия инспектора в твоем номере.

— Ты можешь умереть, рассуждая таким образом.

— Да, могу. А могу и выжить.

После этого замечания оба снова погрузились в молчание. Дэйн взглянул на свое ружье, лежавшее на полу, затем на Мэтсона. Почти пустая комната казалась меньше, чем когда он вошел. Стрелок зажег грязную лампу и теперь наблюдал за качающимися тенями. Дэйн на секунду почувствовал, что Мэтсон решает, стоит ли сейчас стрелять. Он догадался об этом по мелькнувшему в глазах стрелка огоньку. Дэйн уже доводилось видеть подобный взгляд. Он незаметно поднял плечи, чтобы унять охватившую его дрожь. Свободной левой рукой он уперся в бок, чтобы хоть немного облегчить груз, давивший ему на шею.