Луис Ламур - Там, на сухой стороне

Я сидел, стараясь ни о чем не думать, а в голове стучала одна мысль, которую я все время прогонял: оказывается, есть люди, которые могут рисковать жизнью ради каких-то бумаг. Неужели они представляли для них такую ценность? Это было для меня внове.

Перехватив поудобнее винтовку, я оглядел тропу. Пыли нет. Дыма нет. И все же что-то меня беспокоило.

Нужно бы подумать и о еде. У нас ее осталось не так уж много. Может, наловить рыбы? Я мог смастерить удочку и наловить форели — будет очень вкусно.

Я поглядел на тропу внимательнее и все равно ничего не увидел. Изучил окрестности, потом выбрался из кустов и спустился обратно в лагерь.

Когда я подошел к костру, Оуэн Чантри чистил сапоги.

— Что-нибудь увидел, Доби? — спросил он.

— Все спокойно, — ответил я. — Что, вы думаете, они собираются делать?

— Если у них осталось хоть немного разума, в данную минуту они убираются прочь. Но я не думаю, что у них есть разум или что они готовы признать, что только зря потратили время. Поэтому лучше всего им сейчас закопаться до тех пор, пока я не найду то, что они считают сокровищем.

— А не слишком ли много времени это займет? — спросил я, думая: как живой человек может прочитать мысли мертвого? Здесь десятки квадратных миль земли, трещины в скалах, дупла в деревьях — тысячи мест, куда можно что-то спрятать. Я так и сказал.

— Клайв знал меня, а я знал его, — возразил Чантри. — Он наверняка придумал какой-нибудь ключ, который поняли бы мы оба. Но я ничего не могу сделать, находясь здесь. Мне нужно подняться в хижину, осмотреться и постараться понять ход его мыслей.

— Как это? — спросила Марни.

Чантри положил тряпку, которой чистил сапоги.

— Я поставлю себя на его место. Он мог предвидеть, что его убьют.

Марни вспыхнула.

— Я понятия не имела, что его застрелят. Понимаешь, они думали, что клад спрятан в доме… на ранчо. Я тоже так считала.

— Ну и что? — Чантри холодно смотрел на нее в упор.

— Они сказали мне, что убьют его, если он не скажет, где клад, а я умоляла их не делать этого. Я познакомилась с ним во время прогулки, мы разговорились… Он был старше… Он показался мне гораздо старше тебя, Оуэн. Мне он понравился, он был настоящим джентльменом, а после того, как я побыла с ними… Мне нравилось, что он обращался со мной, словно с леди, нравилось слушать его, узнавать новое. Как правильно вести себя, что носить. По-моему, Клайв знал про все на свете. И когда они сказали, что убьют его, я стала упрашивать их не делать этого, сказала, что сама попытаюсь найти клад. Они согласились.

Я спустилась вниз и сказала Клайву, что убежала, что боюсь их, и это была почти правда. Мне очень хотелось убежать, но я всегда боялась… всегда. Он оставил меня на ранчо, сказал, что защитит, пока не придумает безопасный способ вывезти меня отсюда. А когда он уходил, я искала сокровище, но единственное, что я обнаружила, — то, что его нельзя было спрятать в доме.

Мы много разговаривали. Неожиданно он показался мне очень одиноким. Чаще всего он говорил о тебе, Оуэн. Читал стихи и другие вещи. А когда я поняла, что в доме нет ничего ценного, я пошла к ним и все рассказала, просила за него, умоляла, но они не слушали. Думали, что я их обманываю. Наконец Мак пообещал, что они ничего ему не сделают, по крайней мере, я так поняла. А потом они убили его, обыскали дом и ничего не нашли… ничего.

А он был мертв. Клайв Чантри был мертв.

Мак Моуэтт сидел, сгорбившись, в Чертовой Дыре — небольшой низинке по течению среднего рукава протекавшей по равнине реки. Над ним высилась тысячефутовая громада одинокой горы.

Место для лагеря было не слишком хорошим, и настроение Моуэтта тоже. Он хмуро глядел в пламя костра, а из головы не шли слова Оуэна Чантри. Допустим, он говорил правду? Допустим, поиски сокровища напрасны? Допустим, что все впустую — ожидание, горести, потеря нескольких хороших парней, переделка, в которую они попали?

Все они успели забраться в пруд, прежде чем приблизился пожар, но некоторые все же обгорели и теперь страдали от ожогов. Горящий лист поджег волосы Олли Фенелона раньше, чем он успел сбить пламя. А бедро коня Тома Фрики ожгла пуля, выпущенная неизвестно откуда неизвестно кем.

Его собственная одежда еще не успела высохнуть. Их одеяла были сырыми, вымокла и большая часть припасов. Пиерс Моуэтт, его двоюродный брат, — лучший повар в команде, — возился у костра, пытаясь хоть что-то приготовить. На углях уже стояло несколько кофейников, и жизнь скоро покажется им всем получше.

— Я убью его! — внезапно заревел Фрика. — Я сломаю ему ноги и поджарю на медленном огне!

Джейк Строун перекатил во рту табачную жвачку и сплюнул.

— Лучше и не пытайся встретиться с ним лицом к лицу.

— Думаешь, он такой непобедимый? — презрительно ухмыльнулся Фрика.

— Ага. Он лучший из тех, кто мне встречался… не считая меня. — Строун был благодушен. — Он молодец. Возьми любое оружие — нож, револьвер или дубину, — он ими отлично владеет.

— Я убью его! — повторил Фрика.

— Отец? — подал голос Фрэнк, и Мак Моуэтт взглянул на него. — Я еду в Санта-Фе. Может, в Эль-Пасо. Поехали вместе.

Воцарилось минутное молчание, Мак дернул ногой.

— Не говори так, Фрэнк. Ты нужен здесь.

— Мне не нравится все это шараханье по кустам, а все потому, что кто-то сказал про золото. — Именно так он думал и чувствовал. Когда Фрэнк продолжил, он отчасти говорил и для всех остальных. — Я хочу увидеть женщину. Я хочу увидеть огни городов и поесть нормальной пищи. У границы ходят дилижансы. Там есть скот, который можно украсть и продать на той стороне. И наоборот. Мы только зря здесь тратим время, отец.

— Здесь должны быть горы золота, — сказал Мак. — В Мексике за ними гналась целая армия! С чего бы ей их преследовать? Неужели все из-за тех дурацких бумажек, которые, как говорят, нашел Клайв.

— Кто сказал тебе насчет армии? — мягко осведомился Фрэнк. — Это все сплетни, да ты и сам это прекрасно знаешь. А если у них было золото, почему они его не продали? К чему зарывать сокровище в землю? Разве мы зарываем свои деньги?

— К чему нам их зарывать? — спросил Пиерс.

— Это я и имею в виду, — спокойно сказал Фрэнк. — К чему прятать золото? Если бы за ними была погоня и надо было облегчить груз — тогда понятно. Если золота так много, что невозможно вывезти, — тоже понятно. Но если за Беном Моуэттом и Клайвом Чантри гналась целая армия, то куда, Господи помилуй, она делась?

Фенелон поднял на него глаза:

— Что ты хочешь сказать?

— За ними гналась армия, верно? В те дни это была испанская территория. Так чего же они вдруг остановились? Моуэтта убили, а Клайв поселился здесь, значит, испанцы легко могли бы его найти.