Луис Ламур - Зов западных рек

Второй человек тоже не дальше чем в шести футах от меня.

Да вот он! Прямо перед моим носом, спиной ко мне.

Едва приподнявшись, я крадучись шагнул вперед. Ночь холодна и безветренна. Видно его четче. Я прижал пальцы к пистолетному стволу, остужая их.

Еще голоса. Разговаривают очень тихо. Ивет и Лебре! Я протянул руку, замерзшую на железе, и коснулся голой шеи притаившегося впереди.

Он подскочил, словно испуганный кролик.

— А-а-а! — Давясь визгом, он размахнулся назад прикладом ружья, ни во что не попал и ринулся в кусты.

Из укрытия на тропу выбрался Нут. Я опять присел, и ему ничего не было видно.

Он зло выругался себе под нос и повернулся налево кругом, чтобы идти обратно.

— Что-нибудь потерял, Нут? — нежно пропел я.

Мужество у него было, надо отдать ему должное. Я уже был на ногах, и он прыгнул на меня в тот же миг. Стрелять я не хотел, не зная, где могут укрываться Ивет и Лебре, так что двинул ему в лицо основанием ладони, затем приложил по голове пистолетным стволом. Тот упал как подкошенный.

Присев рядом на корточки, я забрал у него пистолет и нож, пистолет запихнул себе под ремень, нож забросил в траву и принялся шарить вокруг, ища ружье, уверенный, что оно должно быть. Только дотронувшись до него, я по его весу и форме понял, что это — мушкет рыночного типа из тех, какие продают индейцам.

Я встал.

— Все улажено, — произнес негромко. — Один лежит, другой бежит.

Ивет и Лебре пришли тогда по тропе, и я шагнул туда, где они могли меня видеть.

— Они отрезали кильбот от причала, — сообщил я, — но я привязал его снова, малость пониже. Идем туда?

— А он? Покойник?

— Не думаю. Слишком твердолобый. Но давайте возьмем его с собой. Может, чего нам расскажет.

Лебре сгреб лежащего в обмороке за шиворот и одним рывком привел в вертикальное положение. Тот пошевелился, видимо приходя в сознание.

— Шагай! — скомандовал Лебре. — Или я еще тебе врежу!

Пленный зашагал, спотыкаясь, постепенно начиная лучше владеть ногами. Войдя на борт, мы выбрали швартов и позволили течению отнести нас еще на милю, только потом встали у берега опять.

Шторы из плотного холста закрыли иллюминаторы, и Лебре зажег лампу.

Наша добыча была нам незнакома. Субъект сварливого вида с полосой крови из треснувшей кожи на голове, дополнявшей на его физиономии грязь и бакенбарды.

— Твой друг еще драпает, — сказал я, скаля на него зубы. — А я и всего-то тронул его сзади холодной рукой. Прямо из шкуры выскочил.

— Трус! — скривился человек с баками. — Заячья душа. Говорил Бейкеру, не годится он.

Бейкер. Одно имя есть.

— Они вам зачем? — вопросил я, махнув в сторону Лебре и Ивет.

— Не твое клятое дело! — рявкнул он, и я хлестнул его по губам.

Как я уже говорил, рука у меня тяжелая. Развернула его голову вбок и заставила зашататься до самых пяток, хотя с моей точки зрения, шлепнул я его несильно.

— Такие слова мне не по душе, — дружелюбно сказал я.

Ивет подалась вперед и глядела на меня широко раскрытыми глазами.

— Мне нравятся слова, содержащие информацию, — спокойно пояснил я. — Кто все у вас, где все у вас и что они готовятся предпринять.

Он хотел было отбрехнуться опять, я приподнял руку. Он попятился, очевидно не особо желая продолжения.

— Толку вам что? — буркнул он. — Все равно он вас кончит. Их тоже. Сказал мне так: «Кончь их, — говорит, — не хочу забивать себе голову». — «А девушка?» — спрашиваю, а он только плечами пожимает: «Все равно, лишь бы языком не болтала».

— Кто это «он»? — спросил я.

— Не твое… — Я поднял руку, и он осекся. — Так и сяк вам пользы не будет. Хана вам. Уже, считайте, в гробу. Он за этим присмотрит. Барон то есть.

— Торвиль?

— А кто еще? Людей у него больше десяти тысяч, и он сначала за солдат возьмется, потом по дороге всех вас подчистит. Наша будет страна, отсюда до Сент-Луиса и до Санта-Фе. Вот увидишь.

— Где он сейчас находится? — безапелляционно потребовал я.

Внезапно хлынувшая волна закачала судно, и до наших ушей донеслось негромкое пыхтенье машины.

— Вот и он, — злорадствовал мой подопечный, — поймал вас, ужо не выскочишь!

Прижав ствол пистолета к спине нашего невольного гостя, я задул свет. Снаружи сияла луна, а мы стояли вплотную к обрывистому берегу, и вокруг нас свисали ветки. Если нас не увидели сразу, есть шанс, что проплывут мимо.

Приоткрыв занавеску, я увидел его. Огромный, черный, блестящий, большие змеиные глаза смотрят вперед, из раздутых ноздрей клубится дым, гигантские плавники полностью закрывают кормовое колесо, взбивающее позади воду.

Жутковатое зрелище, я должен был признать. Так и пышет мощью, злом, тайной.

— Видел его раньше, — заметил Лебре. — Двенадцать пушек несет.

Пленный фыркнул.

— Двенадцать? А двадцать не хотите?

— Что они делают? — спросила Ивет.

— Мимо проходят, — ответил я.

У меня уже зародилась идея, и сторожить арестанта нам было некогда. Я хотел, чтобы он был в другом месте, не знал, чем мы заняты, и слишком боялся, чтобы дать знать кораблю, похожему на змею.

— Помнишь тех сиу? — спросил я у Лебре. Он взглянул на меня, не сказав ни слова.

— Они подали мне мысль, — пояснил я. — Давай этого выпустим.

Объект предложения впился в меня взглядом.

— Ссадим на берег. Повезет — доберется обратно к своим дружкам, ну а если сиу срочно нужен скальп, пускай берут у него.

— Эй, вы что, — возмущенно воскликнул тот.

— Выгружай его, — побудил я Лебре.

Несмотря на протесты, мы переправили нашего пассажира на берег.

— На твоем месте я бы сидел тихо, как мышь, — сказал я ему вполголоса. — Они тут везде. Веди себя так, чтобы не привлекать внимания, и, может, еще проберешься выше, где стоит твоя команда. Присматривать за тобой нам не с руки, а девушка против, чтобы убить тебя. Твое счастье, что она мягкосердечная, не то просто спустили бы тебя под воду.

Он исчез в кустах. Мы поднялись обратно на судно.

— Отчаливай, — сказал я, — давай убираться отсюда.

— Ветерок поднимается, — отметил Лебре. — Может, сделаем пару миль вверх до свету.

— Постарайся, — ответил я.

Развязать узлы и влезть на борт, втягивая за собой веревку, было делом одной минуты. Мы оттолкнулись шестами. Катерок оказался на плаву, и мы заскользили вслед прошедшему пароходу.

Дул несильный ветер, и мы не сразу, но выбрались из главной струи, потеряв при этом едва полмили. Поставили парус и начали с трудом продвигаться вверх. Пароход был способен на добрые десять миль в час против течения, нам и одной следовало радоваться.

Когда я принял руль, а Лебре сошел вниз пить кофе, я оказался наверху наедине с Ивет.