Эдгар Берроуз - Бандит из Чертова Каньона

Наконец они достигли потока. Колби увидел, как три фута мутной, бурлящей воды с безумной яростью несутся по узкому руслу меж двух отвесных глинистых стен. Его лошадь с трудом нашла затопленную тропинку, протоптанную скотом в то время, когда русло бывало сухим. Сила течения почти сбивала ее с ног, однако выносливая кобыла оказывала сопротивление потоку, упираясь в дно всеми четырьмя широко расставленными ногами. Колби, дважды обмотав свое лассо вокруг передней луки седла, тащил за собой лошадь Дианы, постоянно следя, чтобы она не отстала. Наконец, выбравшись на отмель, он обернулся и окинул взглядом взбесившийся поток.

— Если дождь простоит долго, то какое-то время с той стороны сюда больше никто не перейдет, — сказал он с усмешкой. — Через десять минут Салли наполнится до предела. Мы еще отделались малой кровью.

Он вновь тронулся с места, но на этот раз шагом. Теперь не было никакой причины спешить, даже если она существовала до этого, в чем он тоже сомневался. Лошади, освеженные дождем, могли бы теперь сделать рывок, но это, по мнению Колби, уже не было необходимо. После мили езды они заметили тусклые очертания кирпичного дома, проступившие сквозь сплошную пелену обложного дождя. Дом стоял прямо перед ними, они почти наткнулись на него. Колби подъехал вплотную к дверям и, нагнувшись в седле, постучал. Никто не отозвался.

— Имеет смысл остановиться здесь ненадолго, — сказал он, слезая с лошади, открыл дверь и заглянул внутрь. Дом был пуст. Позади него находился навес для скота, к нему они и поехали. Колби помог Диане сойти, снял с лошадей седла и упряжь и привязал их под навесом. Потом он повел девушку, руки которой все еще были связаны, в дом. Теперь у нее не было шансов убежать, так что мужчина слегка ослабил ее узы.

— Мы сделаем передышку на несколько часов и дадим отдохнуть лошадям, а потом снова пустимся в путь. Нам нужно поесть, а то мой желудок уже прирос к позвоночнику, — сообщил он. — Давай будем друзьями, Ди. Ты тоже можешь найти в этом свои хорошие стороны. Нельзя же осуждать человека за то, что он тебя любит! Я не так уж и плох. Бывают люди много хуже меня. — Он подошел к ней и поднял руку, собираясь коснуться ее.

— Не трогай меня! — Она отшатнулась с дрожью отвращения. Он рассмеялся.

— Со временем ты почувствуешь себя лучше, Ди, — ободрил он ее. — Мы оба слишком устали, чтобы быть друг другу доброй компанией. Лично я собираюсь немного поспать и советую тебе сделать то же самое. Но я буду вынужден вновь связать тебя, если ты пообещаешь не предпринимать попыток к бегству.

Она не ответила.

— Прекрасно, — сказал он. — Если ты предпочитаешь быть связанной, пожалуйста.

Он подошел и связал ей руки за спиной. Взяв в руку один конец веревки, он улегся на грязный пол и скоро заснул. Диана сидела, прислонившись спиной к стене, и вслушивалась в дождь, который нещадно колотил по крыше и стенам. В нескольких местах крыша протекала и требовала срочного ремонта. На полу образовывались лужи, соединяясь в ручеек, который тек к двери и исчезал под ней.

Какая безнадежность! Девушка едва сдерживала рыдания. Она устала, была голодна и слаба от истощения. Этот ужасный дождь уничтожил последние слабые следы надежды на спасение — теперь уже ни человек, ни животное не сможет пересечь «Ладошки Салли». Она знала лишь одного, кто отважился бы на это, знай он о ее затруднительном положении. Но как мог узнать о нем преследуемый всеми беглец, скрывающийся в горах далеко на севере?

Ковбои обязаны были пересечь «Ладошки» до того, как поток станет непроходимым. Понимая необходимость экстремальной спешки, трое преследователей гнали утомленных лошадей на пределе их убывающих возможностей. Вместе с тем эта гонка стала экзаменом на выносливость, проверкой, какая из лошадей наиболее крепкая.

Звездочка медленно, но верно обходила двоих других. Еще задолго до того, как Бык достиг «Ладошек», дождь освежил и лошадь, и человека, и Звездочка, будто заново рожденная, все увеличивала разрыв между собой и двумя своими сородичами. Усиливающийся дождь мгновенно стирал все следы, но с неизбежностью заставлял точно следовать по пути предшественников, ибо другого не было — до самого края потока, где недавно останавливались Колби и Диана.

Бык натянул поводья и, нахмурясь, посмотрел вперед, на бурлящую завесу желтой воды. На двадцать футов в ширину и на десять в глубину, крутясь и бурля, подобно адскому котлу, свирепствовала стихия. Бык окинул взглядом скользкую грязь берега. Если бы он был твердым и сухим, то Звездочка нашла бы опору для прыжка. Однако ковбой понимал, что прыгать нельзя — так же, как и перебраться вплавь. Даже если бы лошадь перескочила на противоположную сторону, она не смогла бы вскарабкаться на отвесную, постоянно осыпающуюся стену, атакуемую мощным течением. Но безнадежность не овладела Быком. Он просто обдумывал варианты дальнейших действий, искал выход — но ему ни на мгновение не пришло в голову оставить преследование или хотя бы отложить его до того момента, когда вода спадет.

Взяв лассо, он спешился и подошел к берегу потока, по обеим сторонам которого росли бесчисленные солончаковые кустарники. Видимо, он разработал некий план, так как вытащил один из своих револьверов и перебросил через поток. За первым последовал второй револьвер, портупея с патронами и, один за другим, башмаки. Ослабив веревку, он взмахнул петлей на конце лассо, которое, развернувшись, описало в воздухе размытый круг, напоминающий нимб святого. Это длилось всего мгновение, затем праща взмыла вверх и, плавно перелетев образовавшуюся реку, опустилась в заросли солончака на противоположной стороне.

— Подойди! — сказал Бык Звездочке, и лошадь встала рядом с ним на самом краю потока. — Теперь стой! — скомандовал он, зная, что Звездочка, если надо, может стоять часами, пока ее хозяин не отдаст новый приказ.

Бык свернул лассо так, чтобы оно туго натянулось, и изо всех сил дернул за веревку, испытывая ее на прочность. Испытания удовлетворили его — веревка выдержала самые энергичные усилия. Тогда он обвязал свободный конец вокруг талии, ступил на край и прыгнул.

Хол Колби проснулся и осмотрелся. Его взгляд остановился на девушке, которая все так же сидела, опираясь спиной на противоположную стену комнаты.

— Чувствуешь себя бодрее? — спросил он. — Лично я — да. Нет ничего лучше крепкого сна, за исключением жратвы.

Она не ответила. Колби встал на ноги и подошел к ней.

— Ты и вправду угрюмый маленький дьявол, но я выбью из тебя дурь. Немного любви исправит тебя. Встань и поцелуй меня!

— Ты непостижимая тварь. Назвать тебя ублюдком — оскорбить незаконнорожденного, — ровно сказала Диана. На это Колби лишь добродушно усмехнулся.