Макс Брэнд - Наемник

Таким человеком был Билли Буэл — нежным внешне и ужасным в действии. И поскольку его воображение никогда еще не заставляло его заранее ужаснуться последствиям, это порой приводило парня к страшным поступкам. Теперь тоже он не мог пробиться сквозь трезвый взгляд противника и увидеть его реальную силу и мужество.

Если бы он осознал это, то понял бы, какая сверхъестественная храбрость необходима человеку, чтобы выдержать подобную насмешку и оставить ее без ответа. Но для Уильяма Кемпа этот жесткий выпад, видимо, ничего не значил, даже менее, чем ничего.

Он молча отступил назад, освобождая для Билли дорогу к Воронку, и с полунасмешкой, а отчасти с сожалением широким жестом пригласил юношу попробовать себя на непреодолимом препятствии. Даже сейчас Билли еще имел возможность отступить. Будь он дипломатом, то так бы и сделал, потому что, взглянув на покрытое морщинами лицо Кемпа, вдруг почувствовал проблеск понимания. Сейчас юноша и вправду мог бы вступить в новые переговоры, но оскорбленная гордость не позволила ему пойти навстречу. Возможно, эта гордость обрекала его на безвременную смерть, но тем не менее он ничего не хотел с ней поделать. Мрачно отвесив Кемпу глубокий поклон, Билли ловко ухватил левой рукой поводья Воронка.

Кость была брошена, и битва началась.

Но пока нога смелого наездника не коснулась стремени и пока вес его тела не начал давить на седло, слегка смещая его, Воронок и не думал расставаться со своим приятным сном, в котором он гулял по солнечным пастбищам и где людям не находилось места. И даже очнувшись, он только насторожил уши. В этот момент полный вес Билли Буэла опустился в седло, и колени юноши обхватили бока мустанга.

Конь дернул головой и, не меняя положения ушей, начал серьезно и почти весело исследовать седока, осмелившегося взгромоздиться ему на спину. Зрители обязательно рассмеялись бы, если бы не видели, что Буэл изо всех сил пытается развернуть голову коня назад. Худые плечи, тонкие пальцы и округлые, почти женские запястья с невероятной силой тянули поводья и удила, но, несмотря на все старания наездника, Воронок спокойно крутил мордой, не обращая никакого внимания на то, что удила почти свернули его рот на сторону.

Настороженные уши коня приняли какую-то невероятно причудливую форму. Казалось, лошадь молча смеялась — ужасным человеческим смехом грубого животного — над осмелившимся залезть в седло. Затем она повернула голову и спокойно оглядела стоявшую вокруг толпу, поле и изгороди.

— Похоже, никто не собирается брыкаться! — весело воскликнул старый Перкинс. — Похоже, ты прав, когда говорил, что лошадь достаточно умна, Кемп. Воронок понял, что все попытки выбросить Билли из седла будут бесполезными.

К его словам присоединился гул голосов. Тем временем Воронок медленно пошел вперед без малейшего признака враждебности. Только Уильям Кемп не участвовал в общем веселье. Он продолжал свои наблюдения в глубокой задумчивости, полностью отделенный от окружающих своими размышлениями.

Шум зрителей прекратился так резко, как будто им на головы набросили одеяло. Воронок, продолжая идти, вдруг резко бросился в сторону, так что Билли Буэл опасно качнулся в противоположном направлении.

До того как он сумел восстановить равновесие, мустанг, по-прежнему с настороженными ушами, подпрыгнул в воздух и приземлился на твердые ноги, его спина выгнулась, так что Билли оказался сидящим на вершине треугольника. Через мгновение треугольник провалился и началась сумасшедшая путаница: конь понял, что так и не стряхнул седока со спины. Тут наверняка понадобится сверхъестественная резвость.

Воронок погрузился в темные глубины своей природы и начал выкидывать трюки один за другим. Казалось, этот монстр не знает усталости. Он изгибался дугой и выпрямлялся, скакал вверх и вниз, брыкался только известными ему способами и при этом не забывал придавать особую остроту своим шалостям, не раз бросаясь на землю и пытаясь раздавить седока собственным весом.

Но человек каждый раз выскакивал из седла, и каждый раз, как только конь вновь поднимался на ноги, взбирался на него. Билли уже не выглядел тем веселым, беззаботным и вечно улыбавшимся парнем. Нескончаемая череда ударов оглушила его и превратила лицо в маску, покрытую грязью и едва различимую в туче пыли, поднятой Воронком. Зрители видели, что в глазах юноши застыл вполне реальный ужас.

В действительности сражение с большим Воронком и являлось настоящим воплощением ужаса. Большинство лошадей брыкается больше от страха, чем от злобы. Но Воронок сражался, как сражается разъяренный дикарь, не желавший подчиниться чужим законам.

Его ярость, и до этого казавшаяся чем-то невероятным, постепенно переросла в бешенство. Он буквально летал в воздухе, завязываясь во всевозможные узлы, и падал на землю с резким звуком, словно неодушевленный предмет. Затем снова подскакивал, метался из стороны в сторону, вытягивая шею и наклоняя голову, как всегда делает умная необъезженная лошадь. И хотя Билли изо всех сил тянул поводья, он ничего не мог сделать с этой головой.

Воронок взбесился, но его бешенство оставалось довольно ловким. Он превратился в суперлошадь. Удары его копыт отдавались в голове Билли Буэла все равно что удары дубиной. И результаты получились не менее разрушительными…

Нет ничего более веселого для жителей каменистой пустыни, чем честная драка между необъезженной лошадью и наездником. Сначала жители Петервилла, стоявшие вокруг, хохотали до упаду, кричали и махали шляпами, но затем в толпе воцарилось молчание.

Сквозь завесу пыли горожане увидели лицо Билли, из его рта и ноздрей струилась кровь — результат бесконечных и беспощадных бросков и толчков. Каким-то чудом парень еще держался в седле, хотя его мозг уже давно ничего толком не соображал. Превосходное подсознательное мужество, если можно так выразиться, поддерживало его. Равновесие, которое он научился держать после сотни поединков с лошадьми, не покидало его.

Внезапно старый Перкинс выхватил свой револьвер.

— Мальчики, еще пять минут, и этот конь убьет Билли. Я прострелю дьяволу голову до того, как это случится!

— Ты прав! — последовал дружный ответ, и Перкинс поднял оружие.

Но вдруг рядом с ним появился Кемп и резко опустил его руку.

— Оставь коня в покое, — сурово и неумолимо скомандовал он. — Я предупреждал Буэла. Он решил попробовать. Теперь пусть сражается. Тот, кто пристрелит мою лошадь, ответит, и ответит очень скоро!

Если кто-то и сомневался, что чужак может за себя постоять, то теперь все сомнения развеялись. Он обвел толпу взглядом разъяренного льва, заглянув во все лица по очереди, и каждый из присутствующих отвел глаза. Перкинс сунул револьвер обратно в кобуру.