Жозеф Рони-старший - Озеро Белых Лилий (Нимфея)

Казалось бы, можно успокоиться. Во-первых, мы находились под надежной защитой, во-вторых, пришельцы словно вообще забыли о нашем существовании. Вполне возможно, что молодой вождь, даже если у него и были поначалу какие-то нехорошие намерения, забыл о них с непостоянством, присущим людям его племени.

Безуспешно я убеждал себя в этом, спокойнее мне не становилось.

Меня преследовало предчувствие, более сильное, чем любые доводы. К тому же наши друзья по-прежнему выказывали недоверие к синекожим, и это немало способствовало тому, что мое беспокойство не утихало: у них-то наверняка есть веские причины не доверять пришельцам!

Однажды вечером, когда взошла луна, синекожие явились целой толпой, в сопровождении своих старейшин. Вновь совершили торжественную церемонию, обменялись еще более многочисленными подарками. Я догадывался, что речь шла об отъезде: незаметно для самого себя, я стал разбираться в их обычаях.

Небо было на три четверти чистым, особенно на востоке. Желтый свет скользил по воде. Водяные твари издавали какие-то звуки, сидя на листьях лилий, на длинных стеблях ириса. Все водное пространство излучало волнующую поэзию. Во всем угадывалась безмерная плодовитость, мягкие радостные порывы пробегали по верхушкам тростника, касались крыльев ночных бабочек и летучих мышей, листвы задумчивых ив. То был один из дней, когда природа-созидательница поет гимн вечному обновлению жизни.

Люди Вод чувствовали это – их прощание вылилось в. неповторимый праздник. Никогда еще я не видел в этом озерном краю более прекрасного балета, гармонии мечты и движений. Темные и светлые тела бесконечно сплетались в плавных арабесках, в божественной симфонии линий. Игра лунного света на их телах, то появляющихся на поверхности, то исчезающих в прозрачной глубине, сине-зеленые, отливающие перламутром волны, – все это было так прекрасно, что я забыл о своих тревогах.

Около часу ночи все стихло. Сцена расставания была величественной: словно плыла целая живая эскадра.

– Неужели они уходят? – сказал я Сабине, стоявшей рядом.

– Надеюсь, что да! – ответила она.

Она подняла на меня испуганные глаза, в которых отражался лунный свет. Я обнял ее со смешанным чувством волнения и нежности:

– Я так за тебя боюсь!

– Только бы мой отец поскорей вернулся, – со вздохом сказала она, – я очень беспокоюсь.

– Он обязательно вернется!

Но я не был до конца спокоен. Смутный, безотчетный страх по-прежнему терзал меня, и даже приход нашего друга, знаками показавшего, что те, другие, ушли, полностью не рассеял его.

Все-таки около двух часов ночи, усталый от волнения, я наконец уснул. Сначала погрузился в очень глубокий сон – в отличие от прошлых ночей, когда меня терзала бессонница. Под утро приснился кошмар, от которого я внезапно проснулся. Сердце учащенно билось. Давящий ужас овладел мною:

– Сабина!

Я вскочил на ноги. Ко мне возвращалось обычное хладнокровие.

Выглянул из хижины. Уже рассвело, на утреннем ветерке шелестели ясени. Луна была еще видна в зените. Все дышало покоем. Последние отголоски кошмарного сна развеялись, несколько минут я постоял, созерцая мягкие неопределенные краски неба.

– Как прекрасно было бы жить здесь!

Подошел к хижине Сабины и оцепенел от изумления и ужаса: хижина была пуста!

От моего яростного крика проснулось все племя, и раньше всех – наш друг. Я бросился к нему и в отчаянии стал умолять о помощи, жестикулируя, как безумный, и показывая на пустую постель Сабины. При бледном свете зари мужчины и женщины окружили меня, их глаза, блестящие, как карбункулы, с большими неподвижными зрачками, смотрели на меня с явным состраданием.

С восходом солнца туман рассеялся, на севере и юге горизонт прояснился, и я увидел далеко на севере едва заметно движущуюся точку. Указал на нее другу. Тот определил направление, подбежал к озеру и нырнул… Я смотрел, как он плывет под водой, легкая рябь искажала очертания его тела. Я догадался, что его большие зрачки улавливают под водой медленно идущие лучи света, и к моему нетерпению примешивалось ощущение чуда. Наконец, он вынырнул, гортанным криком что-то возвестил своим собратьям и с молниеносной быстротой исчез под водой, держа направление на север. Около сотни его товарищей, вооруженных гарпунами, устремились вслед за ним.

Плот, на котором совсем недавно мы с Сабиной катались по озеру, был спущен на воду. Взяв с собой нож и карабин, я сел на плот и поплыл с поразительной быстротой, но – увы! – не настолько быстро, чтобы догнать другой плот, который двигался там, вдали, унося мою невесту навстречу ужасной опасности.

Тем временем быстрое движение, безмятежная гладь вод, ясное небо немного рассеяли мою тревогу. Я более хладнокровно оценил происходящее. Я уже немного знал Людей Вод, и потому мог с некоторой уверенностью предположить, что молодой похититель не сразу воспользуется своей силой. Разве сам я не был свидетелем их терпеливых ухаживаний, долгих любовных игр, грациозных уловок и нежной мольбы, обращенной к избраннице, чтобы добиться ее расположения? Вряд ли смуглый вождь станет вести себя иначе с Сабиной. И разве необычайность самого приключения не должна пробудить в нем лучшие качества, свойственные людям его племени: стремление скорее очаровать, нежели учинить насилие? К тому же первобытные люди не так-то легко нарушают законы племени. Даже если предположить, что племя согласится отдать Сабину в жены вождю, он, вероятно, будет вынужден подчиниться существующему обычаю. А ведь новолуние, время, единственно возможное для выбора жен, еще не наступило. До него оставалось около двух недель.

Я не знал, сможем ли мы догнать плот. Черная точка по-прежнему виднелась на горизонте, но я боялся, что она исчезнет с появлением тумана. Именно так и произошло около полудня. Под лучами солнца озеро словно дымилось, в небе поплыли облака, и испарения стали сгущаться.

Плот все так же быстро двигался, и постепенно я предался мечтам, безуспешно пытаясь придумать самые невероятные способы освобождения Сабины, как вдруг послышались гортанные крики. Плот находился в трехстах метрах от невысокого острова, где в серебристом кипении листвы вздымались к небу тополя. Сквозь редкие стволы деревьев я вновь увидел черную точку – плот Сабины. Теперь он находился, конечно, ближе, раз мне удалось различить его даже в тумане. Я не мог оторвать глаз от этой точки и не сразу услышал призывный плеск моего подводного экипажа. Все указывали на высокие заросли тростника справа от острова, возле которых с силой бурлила вода. Плот остановился. Я взял в руки карабин, заряженный двумя патронами, и стал ждать нападения. Видно было, как вода бурлит все ближе к нам.