Понсон дю Террайль - Два брата

Он мечтал.

Так прошло несколько времени, наконец, он встал и начал тихо ходить по террасе.

В это время на балкон вышел еще один замаскированный, в ярком костюме Дон-Жуана.

— Мне кажется, — начал он, подходя к придворному .

Марий Стюарт, — что вы так же мрачно настроены, как и ваш костюм.

— Вы находите? — ответил тот и невольно вздрогнул, услышав его голос, который, как казалось ему, он уже не раз слышал.

— Мне казалось, — продолжал насмешливо Дон-Жуан, — что вы мечтали о чем-то очень патетическом, если можно только так заключить по вашим последним словам.

— Может быть.

— Не сказали ли вы только что: «О! если бы у меня было золото, то я был бы этим человеком!» — и вы посмотрели при этом на Париж.

— Да, — отвечал придворный, — я даже добавил при этом, что если бы нашелся такой богатый человек, то ему предстояло бы выполнить в этом Париже, который простирается теперь у наших ног, великое дело.

— Вот как, — заметил Дон-Жуан, — ну, а может быть, я и есть этот человек… я…

— Вы?

— Мой старый отец, которому предстоит в самом непродолжительном времени отправиться к своим предкам, оставит мне после себя четыреста или пятьсот тысяч ливров, годового дохода.

— Вам?

— Мне.

— Сколько такой человек может принести истинной пользы…

— Конечно, я и думаю жить в свое удовольствие — похищать чужих жен, девиц и вообще наслаждаться вполне жизнью.

— Бесчестность, — прошептал придворный.

— Полноте, мой милый, бесчестность только и встречается в глупостях. К тому же, говоря таким образом, не нахожусь ли я в своей роли, не Дон-Жуан ли я?

И, смеясь каким-то особенным смехом, Дон-Жуан снял с себя маску.

Придворный Марии Стюарт вскрикнул и отступил.

— Андреа! — пробормотал, он.

— Постойте! — заметил виконт (так как это был он). Вы меня знаете?

— Может быть.

— В таком случае, долой маску, добродетельный человек, чтобы я знал, перед кем я развивал свой взгляд на вещи.

— Если это вам угодно, милостивый государь, то я исполню это во время ужина.

— Это почему?

— Я держал пари, — ответил лаконически придворный и вошел в зал.

— Это странно, — пробормотал Андреа, — мне кажется, что я уже слышал этот голос.

— За стол! За стол! — раздалось в это время со всех сторон.

Ужин был подан.

Большинство гостей уже разъехалось, так что ужинало только человек тридцать.

Шумно и весело сели они за стол, и все тотчас же сняли маски.

Один только человек в костюме придворного двора Марии Стюарт не садился и не снимал с себя маски. Он стоял молча сзади своего стула.

— Долой маску! — крикнул ему женский веселый

голосок.

— Только еще не теперь, — ответил он.

— Как, вы ужинаете в маске?

— Я не ужинаю.

— Да вы будете же пить?

— Тоже нет.

— — Боже мой! — раздалось с разных сторон. — Какой странный голос.

— Господа! Я держал пари.

— Посмотрим, в чем оно состоит.

— Я держал пари, что только тогда сниму маску, когда расскажу таким веселым господам, как вы, печальную историю.

— Черт побери… печальную историю… это что-то очень скучно! — протестовала молоденькая водевильная актриса, одетая пажом.

— Любовную историю.

— О, если это любовная история, то это другое дело, — крикнула одна из графинь, — это другое дело. Все любовные истории смешны.

— А моя история между тем печальна.

— Ну, рассказывайте же.

— Но она не очень длинна, — продолжал замаскированный.

— Вашу историю!.. Историю!.. — раздалось со всех сторон.

— Слушайте, господа, — начал рассказчик, — есть много людей, которые любят многих женщин, я же любил только одну, и любил ее чисто и свято, не спрашивая даже, кто она и откуда.

— А! Так это была незнакомка, — прервала его актриса-паж.

— Я нашел ее однажды ночью на церковной паперти и всю в слезах; она была похищена, обольщена и брошена.

Ее обольститель был негодяй, убийца и вор.

Голос рассказчика был резок и производил глубокое впечатление на слушателей. Виконт Андреа вздрогнул.

— Итак, — продолжал замаскированный, — этот человек, которого она ненавидела и презирала, захотел однажды отнять ее у меня, он тайно, как вор, забрался ко мне и утащил ее. На пороге дома мы встретились. У нас не было другого оружия, кроме кинжалов… эта женщина была наградой победителю. Мы дрались. Не знаю, сколь ко времени продолжался бой, но этот человек остался победителем, и в то время, когда я лежал в луже крови, он похитил женщину, которую я любил.

Рассказчик приостановился и посмотрел на виконта Андреа. Андреа был бледен, и холодный пот покрывал его лоб.

— Три месяца, — продолжал замаскированный, — я находился между жизнью и смертью. Молодость и сила взяли свое. Я был, наконец, спасен; выздоровев, я хотел отыскать ту, которую я любил и которую похитили.

Я нашел ее, нашел умирающей, в одной из грязных гостиниц в верхней Италии, где она находилась, оставленная всеми и брошенная своим похитителем. Она умерла на моих руках, против своего палача.

Рассказчик остановился и окинул взглядом присутствующих.

Все внимательно слушали его, и ни у кого на лице не было заметно улыбки.

— Итак, — окончил он, — этот вор, этот убийца, этот палач женщины найден мною час тому назад… Этот негодяй здесь… между вами!

И при этих словах он поднял руку и, показав на виконта, добавил:

— Вот он!

Андреа задрожал на своем стуле, тогда незнакомец снял маску.

— Арман! Скульптор Арман!.. — раздалось с разных сторон.

— Андреа! — вскрикнул он. — Андреа! Узнал ли ты меня?

Но в эту минуту и в то время, пока присутствующие не могли еще прийти в себя, находясь под влиянием только что происшедшей сцены, дверь залы отворилась, и в нее вошел человек, одетый во все черное.

Этот человек — подобно старому служителю, который пришел к Дон-Жуану во время одной из его оргий сообщить ему о смерти отца, — этот человек, не обращая внимания на сидящих за столом, медленно подошел к виконту и громко сказал:

— Господин виконт Андреа, ваш отец, генерал Филипоне, который уже давно серьезно и тяжело болен, чувствует себя очень нехорошо и желает видеть вас при своей смерти, то есть иметь то утешение, которого была лишена ваша покойная мать при своей смерти.

Андреа встал и, пользуясь тем впечатлением, которое произвело на присутствующих это известие, торопливо вышел; но в ту же минуту человек, который сообщил ему это известие, этот человек взглянул на Армана, который было хотел остановить Андреа, и громко вскрикнул: