Виктор Зайцев - Дранг нах Остен по-Русски. Книга первая

Командиры решили отметить знаменательное для души и тела событие первым же по-существу, выходным днём. Первым праздником в шестнадцатом веке для «магаданцев», коль решили так себя называть. К тому времени поспела бражка из малины, ежевики, корня солодки и всякой всячины. Ставили её в десятилитровой бутыли, так, что каждому взрослому досталось по стакану, после баньки. Мужчины вспоминали слова Суворова — «После бани портки продай, а водки выпей!», женщины радовались крепким стенам и крыше над головой, надёжной защите от лесных тварей. Эти лесные шалуны порядком достали женщин, таская любой кусок съестного, оставленный без присмотра, хоть на пять минут, лучше любой кошки. Вокруг поселения приблудились лисы, хорьки, две рыси, выдра, барсуки. Неделю бродила росомаха, нагло пыталась забраться в лабаз с копчёной и сушёной рыбой. Заметив, что люди не обращают на зверя внимания, росомаха дважды воровала со стоянки рыбьи потроха, пока не была застрелена Володей. Жаль, картечь из гальки разорвала шкуру зверя, а мясо запретил, есть Валентин. Всё же, остальные твари присмирели, бродили по поляне лишь ночью.

Распаренные, разомлевшие мужчины, женщины и дети, собрались после бани в общей столовой на первом этаже. Вспоминали трудности и первые успехи, планировали работу на будущее. Толик достал свою гитару, забытую за последние недели тяжёлого труда, напел несколько песен, потом долго пели хором. Не только туристические песни, но и обычные, почему-то в основном, на военную тему. Настолько все чувствовали себя, как на войне, что и настроение оказалось соответствующее. Потом, кажется Надежда, или Елена, первой высказала мысль, что только сегодня почувствовала себя дома, именно дома, а не в походе. Её, один за другим поддержали холостяки, супружеские пары, подумав, согласились с этим. Результатом стало принятое безоговорочно предложение — считать первое августа днём основания маленькой колонии «магаданцев» в шестнадцатом веке. Собираться в этот день вместе и, конечно, ходить в баню!

По общей договорённости все стали называть себя магаданцами, в рифму слову «попаданцы», которое старались забыть. Ибо оно, как высказал своё мнение Валентин, уже повидавший русские власти, может навести на всякие мысли. Опасные, в первую очередь для бывших туристов. Поэтому самоназвание — русские, попаданцы и прочие, старались не упоминать, особенно при детях. Все строго называли себя именно магаданцами, как понятным, но безобидным словом. А для посторонних сразу становилось понятно, что это не русские, не подданные русского царя.

Уже поздно вечером, когда дети улеглись спать, Павел Аркадьевич рассказал, что помнит из официальной истории. Примерно, через год или два, в 1572 году на Каме будет восстание черемисов, которое докатится до строгановских земель. А летом 1573 года царевич Маметкул, видимо, тот самый «смотрящий» над Уралом от имени Кучума, разорит все русские поселения по Чусовой, дойдёт до Чусовского городка. Что там было в прошлой истории, отбились русские или нет, Павел Аркадьевич не помнит. Но, летописцы утверждают, что строгановским землям был нанесён большой урон. Так, что надо готовиться к войне в ближайшие два-три года.

— А сколько войск было у Маметкула, — первым вскинулся Петро, единственный реально воевавший офицер.

— Трудно сказать, — задумался географ, — возможно несколько сотен, или даже две-три тысячи. Летописи не всегда объективны, уменьшают свои силы, увеличивают силы врагов. Надо исходить из худшего варианта — две или три тысячи воинов, не больше.

— Да, тут одной картечью не отбиться. Надо пушки, настоящие, с дальностью выстрела полкилометра или больше.

— Будут вам пушки, — заметила Надежда, прижавшаяся под боком у Толика. — Я отличную медную руду нашла недалеко. Лучше помогите мне стекло сварить, там дуть надо в трубку, у меня лёгкие слабые. И, вообще, надо мастерские ставить отдельно от острога, но, с возможностью обороны. Место я выбрала, в двадцати метрах по ветру, чтобы не отравить всех ядовитыми выбросами, когда буду кислоты вырабатывать.

— Договорились, жильё в общих чертах готово. — Подытожил Пётр. — Мебель и прочие мелочи оставим на холодное время. Печники пусть выкладывают две печи для выплавки железа прямо у выгруженной руды, а строители переходят на мастерскую. Стекло нам надо до холодов сварить, да в окна вставить. Слюду до сих пор не нашли, а покупать не на что. Мы с инженерами займёмся с завтрашнего дня выплавкой железа. Как, Павел Аркадьевич?

— Нет возражений.

Железо выплавляли двумя способами, классическим средневековым, по указанию историка и Володи, видевшего нечто подобное в сельских кузницах. Вроде смешанного расплава руды, проложенной рядами угля, с подачей воздуха, естественно. Рядом два инженера пытались получить железо более прогрессивным методом, через выплавку чугуна с последующей его переделкой, с наддувом воздуха. Большие меха соорудили всё из тех же брезентовых чехлов. За объёмами не гнались, отрабатывали методику, наиболее удобную в местных условиях с местными рудами. С переделками самих печей, на каждую загрузку уходили три-четыре дня, однако, «опыт, сын ошибок трудных», всего через пару недель позволил получить сначала первое мягкое железо, затем чугун, и, наконец, сталь. Всё было страшно неоднородное, однако, было!

Володя тут же занялся кузницей, в которой молотобойцами оказались Пётр и Николай. Впрочем, они и без того, были самими сильными, а работу молотом восприняли важнейшей в деле создания оружия. Офицеры за месяц экспериментов по выплавке стали почувствовали себя ненужными на фоне инженеров. Работа молотом давала им моральное право встать на равный с остальными мужчинами уровень. Пётр особенно понимал это, стараясь работать на износ, иначе не сможет командовать остальными в нужный момент. Коля, более авантюрный, воспринимал работу в кузнице заменой своим тренировкам в рукопашном бое, которые запустил. Опер, работая молотом, попеременно менял хватку молота, с правосторонней на левостороннюю, добиваясь равномерной нагрузки на мышцы. То приседал одновременно с ударом, тренируя ноги.

Первое стекло Надежда и Толик сварили ещё до окончательной постройки мастерской, пока ладили крышу. Увы, на окна оно не годилось, из него Толик выдувал химическую посуду, различные колбы, трубки и змеевики. Потом спохватились женщины и потребовали банки под продуктовые запасы, под соленья и маринады. На них стеклодувы набивали руку и лёгкие весь август. Зато к началу сентября, к первым заморозкам, появилось и первое прозрачное стекло. Его отливали, как блины в квадратные формы из листового железа.