Похитители бриллиантов (илл. Ю. Модлинского) - Буссенар Луи Анри

У Зуги лицо застыло от напряжения — он всматривался в приближающуюся флотилию. Но вот он широко улыбнулся и произнес всего одно слово:

— Магопо!..

Затем он показал пальцем на шарообразную массу, которая плыла впереди пирог, покачиваясь на воде, как буек. Непосредственно позади нее плыл человек. Он яростно греб. Зуга сказал:

— Бушмен.

— Магопо! — воскликнул Александр. — Мой старый друг, вождь батоков! Вот кого привел наш славный бушмен. Ну, теперь мы спасены! Теперь мы как следует проучим этих бессовестных грабителей! Мы заставим презренного бура ответить за все его злодейства.

Подвиги, бушмена. — Магопо доказывает, что для кафра слово «дружба» — не пустой звук. — Загадочный дым. — Баримы разгневаны. — Магопо жертвует собой. — Ужас и суеверие. — Гроза. — Дым без огня. — Выстрел.

Изобретательный бушмен еще раз спас белых от смертельной опасности.

Славный африканец понимал, что раньше или позже его белые друзья подвергнутся новому нападению, и решил, что на всякий случай надо обеспечить себе возможность связаться с противоположным берегом.

Действительно, только в этом и было спасение. О том, чтобы уйти от Питера и его банды на север, и думать не приходилось: женщины были совершенно не в силах проделать пешком хотя бы самое небольшое расстояние. Значит, надо было придумать что-нибудь другое, и поскорей. Этим и занялся наш бушмен.

Его лодка и пироги были упрятаны недалеко от прииска в бухточке, которую скрывали заросли. Построить новое суденышко, хотя бы и самое незатейливое, времени не было. Поэтому бушмен и решил использовать буйволиную шкуру, которую вместе с Зугой накачал воздухом. Она легко держалась на воде и вполне соответствовала его целям.

Туземцы часто пользуются такими буйками, когда надо переправляться через реки. Прием прост, хотя и не всякому доступен.

Надо одной рукой ухватиться за хвост, другой рукой грести и делать сильные толкательные движения ногами.

Буек, в общем, полезен тем, что дает пловцу опору и позволяет продвигаться вперед, не тратя слишком много сил, и отбиваться от кайманов, которыми кишат африканские реки.

Именно неизбежность встречи с этими отвратительными земноводными и затрудняет переправу, которая сама по себе довольно проста, ибо еще мало привыкнуть к их виду и уметь спокойно вынести отвратительное прикосновение их толстой брони, — надо уметь разгадывать их намерения и их приемы.

Стало быть, смельчак, который решается пересечь реку вплавь, должен уметь и плавать и нырять.

Обзаведясь своим необычным средством передвижения, бушмен уже думал о крокодилах не больше, чем о ящерицах. Но он понимал, что, если европейцы будут предоставлены самим себе, они застрянут на левом берегу. Поэтому он и решил без отлагательства использовать свой плавучий буй, чтобы переправиться на противоположный берег и поискать союзников. Бушмен не сомневался, что найдет их без особого труда.

Никому не сказав о своих намерениях, он незаметно полез в воду, быстро и благополучно пересек реку и пошел разыскивать Магопо.

Ему помог благоприятный случай.

Внимание воинов-батоков и их вождя Магопо привлекло странное явление, наблюдавшееся неподалеку от Мози-оа-Тунья. Они все покинули убежище и направились к водопаду, где намеревались принести разгневавшимся баримам искупительную жертву.

Надо отдать справедливость Магопо: едва узнав от бушмена, что европейцам грозит опасность, он бросился на выручку, не колеблясь ни секунды. Он даже отложил ради этого торжественный обряд, который, по наивному своему суеверию, обязан был совершить в самый короткий срок.

Магопо прибыл вовремя. Только неожиданное его появление могло помешать в последнюю минуту нападению, которое задумал Питер.

Едва обменявшись с черным вождем первыми приветствиями, Альбер и Александр заметили, как мрачен этот всегда общительный человек.

Когда они дружески осведомились о причине его озабоченности, Магопо показал на восток.

Водяная пыль держалась над водопадом, гул висел над ним.

Но было необычно то, что позади водопада столбом подымался густой черный дым. Он вился прихотливой спиралью, затем, достигнув известной высоты, расстилался облаком и тяжело висел над водяной пылью.

— Речные божества разгневаны, — глухим голосом сказал африканский властитель, — поэтому к светлым испарениям Мотсе-оа Баримос примешивается черный дым подземного огня. Горе последним потомкам баримов, если из-за огня, который пылает на дне бездны, иссякнет вода в реке, у которой жили наши предки!.. Горе нам, если огонь пожрет их почитаемые останки! Горе нам, если из рук баримов выпадут знаки их вечного всемогущества!..

— А ведь явление действительно странное, — пробормотал Александр. — В чем тут дело, интересно знать?

— Растерянность нашего друга, — заметил Альбер, — легко понять. Вряд ли здесь когда-нибудь происходило что-нибудь подобное.

— Я теряюсь в догадках. Дым как будто идет из совершенно голой скалы. Я даже не могу приписать его пожару. Не видно, что тут может гореть…

— Похоже на извержение вулкана.

Похоже-то похоже, но это предположение надо отбросить: почва здесь не такая… да и самый вид местности…

— Позволь мне. Друг мой, сразу же не согласиться с тобой и опровергнуть поговорку — «нет дыма без огня». Дым, который мы видим, — батоки зовут его Мози-оа-Тунья, — имеет происхождение чисто водяное. Впрочем, скоро мы все сами увидим, потому что, если я не ошибаюсь, Магопо намерен лично туда отправиться. Мы обязательно должны пойти вместе с ним. Нам надо на прииск Виктория, так что его отряд будет нас охранять в пути. Зато наше присутствие, один только наш престиж европейцев будет поддержкой этому славному малому. По-моему, он напуган до смерти. Боюсь, как бы он и вовсе не потерял голову и не натворил каких-нибудь глупостей. Мы должны этому помешать.

— А затем, — с живостью вставил Жозеф, — когда этот дым рассеется — не будет же он держаться вечно, я надеюсь, — мы поищем тех двух буров. Они где-нибудь здесь, поблизости. У меня с ними старые счеты. Мы их непременно поймаем, и, если вы только пожелаете, можно будет их повесить, чтоб другим неповадно было. Нечего их жалеть, эту падаль. От них ничего хорошего ждать не приходится.

Магопо становился все мрачней. Он торопил с посадкой. Все расселись по легким пирогам, и флотилия вышла на речные просторы, к великой радости европейцев, которым не терпелось покинуть эти негостеприимные места.

Менее чем за три четверти часа достигли противоположного берега.

Питер и шайка Каймана прибыли почти одновременно. Увидев, что европейцев сопровождают батоки, они удрали.

Пироги были спрятаны в береговых зарослях, и воины-батоки, опустив головы, молча построились перед своим вождем и все одновременно воткнули копья в землю.

Гэн и Хорс вышли из рядов и стали рядом с Магопо, лицо которого внезапно просветлело, как лицо человека, принявшего твердое решение.

Он выпрямился во весь свой высокий рост, гордо выставил вперед черную грудь и протянул обе руки Альберу и Александру.

— Прощайте! — сказал он торжественно. — Прощайте, белые! Я вас любил. Дауд, наш почитаемый отец, говорил мне: «Вождь! Все люди — братья. Люди моего парода — вант братья. Любите их. Они тоже будут любить вас». Я слушал нашего отца Дауда, и ваша дружба была моги наградой. Дауд сказал правильно: все люди — братья. Кровь, которая течет в сердце негра, такая же красная, как та, что течет в сердце белого. Я сейчас отдам свою кровь за мой народ, потому что я — вождь. Я умру, чтобы умилостивить наших богов. Гэн и Хорс, вместе со мной, — последние потомки баримов. Гэн и Хорс также погибнут! Дети, идем! Нас ждут баримы!

Европейцы были взволнованы этой верностью, которая была в одинаковой мере и самоотверженной и бесполезной. По напрасны были все их старания заставить Магопо переменить решение. Мольбы, убеждения — все было бесплодно, вождь оставался непреклонен.