Мэри Хоффман - Город Цветов

— Можно ли быть такими счастливыми, после того как по­гибло столько людей ? — спросила она. — Мы оба кого-то убили, но я чувствую себя так хорошо, как давно уже не чувствовала.

Но Лучано не успел ей ответить — в трапезную ворвался Гаэтано.

— Простите, — сказал он. — Я не хотел портить вам праздник, но Фабрицио только что издал свой первый приказ об аресте. И это касается Лучано.

Франко, подмастерье, правил телегой, выезжающей из город­ских ворот, которые вели к дороге на Беллеццу. У его ног сто­яла большая бутыль вина с приплюснутыми боками, а рядом с ним на козлах сидела хорошенькая девушка. Страже было приказано останавливать всех, кто уезжает из города, и обы­скивать их повозки: а вдруг там спрятался предатель — кавалер Лучано из Беллеццы, который убил великого князя, нарушив правила дуэли.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровался Франко с дород­ным стражником, которого он узнал. Франко был хорошо из­вестен в пределах и за пределами стен города. Территория его ночных похождений была не меньше, чем у кота.

— А, Франко, — произнес стражник. — Что ты делаешь на дороге так поздно?

— Везу статую, — честно признался Франко. — Это статуя молодой красавицы Duchessa Беллеццы, которую создала моя хозяйка, maestra Миеле. Может быть, до вас дошли разговоры о ней? Еще один шедевр.

— Ты везешь ее в Беллеццу? — поинтересовался стражник.

— Именно так, — подтвердил Франко. — И, как видите, я нашел другой маленький шедевр, который сопровождает меня в пути.

— Конечно, уличный шедевр, — ухмыльнулся стражник, и остальные товарищи зашлись громким хохотом. — Не воз­ражаешь, если я взгляну на груз?

Франко спрыгнул и развязал веревки, которыми покрытый полотном груз был привязан к телеге. Это был массивный упа­ковочный ящик из лёгкого дерева, завернутый в одеяло, чтобы тряска не повредила статую.

— Эта Duchessa — большая девочка, — пошутил один из стражников.

— Как и женщина, которая ее создала, — поддержал его дру­гой. — Ты когда-нибудь видел эту толстуху? Она могла бы согреть всю нашу компанию.

Франко хотелось ударить его: он обожал Джудитту. Но он сохранял спокойствие. Подмастерье был послан с поручением и не хотел осложнять дело.

— Я должен попросить тебя открыть ящик, — сказал Франко знакомый стражник. В телеге находился лом, чтобы распа­ковать груз, когда статую доставят к месту назначения.

Франко вздохнул.

— Вы не поверите, как долго мы ее упаковывали, — про­говорил он ворчливым тоном, каким говорят подмастерья во всем мире. — Мешковина, солома, потом опять мешковина. Вот почему я отправился так поздно. Мы три часа упаковы­вали Duchessa в ящик. Все надо делать так, как говорит Джудитта Миеле.

— Надеюсь, иначе ты бы не возражал, чтобы ее открыли? — спросил один из стражников.

— А я бы не возражал, если бы она хотела меня шлепнуть, — сказал другой.

Они снова засмеялись. Франко растягивал губы в глупой улыбке.

— Ну что ж, пусть будет так, — согласился главный стражник. — Я тебе доверяю. Посмотрите на его лицо, — обратился он к своим подчиненным. — Не может быть, чтобы такой ан­гелочек врал, не правда ли?

— Не может быть, чтобы такой ангелочек делал то, что он делает, — заметил один из них, рассмешив их снова.

Франко скрежетал зубами, но сохранял ангельскую улыбку.

 — Я ценю вашу Доброту, —поблагодарил он. — Путь до Бел­леццы долог.

Наконец телега выехала из ворот, и Франко был уже в пути. Лучано вздохнул с облегчением внутри деревянного ящика. Он обхватил руками Арианну, но она была холодной и не от­вечала на его объятия, ибо была всего лишь статуей.

После того как Гаэтано испортил праздник и все граждане Бел­леццы ушли, Скай долго разговаривало Сульеном, прежде чем стравагировать домой. Джорджия и Николас, придерживаясь своего нового договора, не стравагировали в Джилию. А Скай почувствовал, что уже выполнил свою миссию в городе. В воздухе была разлита осенняя грусть, хотя лето еще не началось.

— Мой отец объявился, — сообщил он Сульену, пока они Медленно прогуливались вокруг Большого монастыря. Монах пристально посмотрел на него.

— И что ты о нем думаешь?— спросил он. Скай пожал плечами.

— Думаю, что он хороший. Как бы там ни было, он щедрый. Помогает мне средствами, пытаясь наверстать упущенное. Но я его не знаю. Мне кажется, я знаю вас лучше, чем его.

— Но ты сделал первый шаг, — произнес Сульен. — Ведь это лучше, чем только догадываться, какой он?

— Он хочет, чтобы я навестил его в Америке, где он живет, — Продолжал Скай. — И я сказал что поеду. Кажется, все будет вовсе не так, как я думал. Моя мать начинает встречаться с отцом моей девушки и, похоже, в конце концов я смогу изучать скульптуру.

— Тогда ты, так сказать, будешь подмастерьем Джудитты.

— Может быть. Но я не смогу отправляться сюда и делать это как следует. По-моему, мне надо прекратить стравагировать в Джилию. Я слишком долго чувствовал себя разорванным надвое. Сначала у меня не было отца, а теперь я, как мне кажет­ся, обрел двоих.

Брат Сульен положил руку Скаю на плечо.

— Здесь у тебя всегда будет третий, если он тебе понадобит­ся, — сказал он. — Ты совершил все, что здесь от тебя требо­валось, и мы тоже должны сделать для тебя все, что можем.

Четверо друзей сидели вместе в школьном кафетерии. Скай рассказывал остальным о свадьбе и празднике после нее. Элис слушала с удовольствием — эта история была куда больше ей по душе, чем истории о дуэлях и убийствах.

— Слава Богу, что никого не закололи на этой свадьбе, — ска­зала она.

Скай как раз собирался рассказать им о Гаэтано и о том, как Лучано сбежал из города, спрятавшись в ящике со статуей, изваянной Джудиттой Миеле. Потом он заметил, что Джор­джия и Николас держатся за руки под столом и решил не упо­минать о Лучано.

Скай повернулся к Элис:

— Что ты думаешь о твоем папе и моей маме?

— Это как-то странно, — проговорила Элис. — Я хочу ска­зать — странно для нас. Но я думаю, они будут прекрасной парой. Она хорошая, твоя мама.

— Да, — согласился Скай, — очень хорошая.

— Тебе надо сказать «и он хороший», Скай, — поправила Элис.

— Что ж, он такой и есть, — сказал Скай. — Он мне нравит­ся. Но будет немного необычно, когда он станет моим отчи­мом.

— Ты думаешь, до этого дойдет? —поинтересовалась Джор­джия, видя, что Элис очень удивлена.