Исабель Альенде - Зорро. Рождение легенды

— Осторожней, недоумки! — завопил Монкада.

— Смотрите не убейте своего командира, ребята! — учтиво заметил Зорро.

Сержант Гарсия не верил своим глазам. Он готов был поставить собственную бессмертную душу, что разбойник в маске нашел свой конец на острых камнях под обрывом, однако Зорро воскрес, словно Лазарь, вернулся в гасиенду и поверг на землю самого Монкаду. Положение было просто чудовищным, но в животе у сержанта отчего-то разливалось приятное тепло, будто он пил горячий шоколад. Опомнившись, Гарсия приказал солдатам отступить, что оказалось не так-то просто, поскольку им мешали разбросанные повсюду свечи, а как только все до единого покинули комнату, запер дверь на ключ.

— Ваш мушкет и саблю, сержант, — попросил Зорро самым любезным тоном.

Гарсия повиновался с подозрительной поспешностью, а потом отошел к дверям и застыл, сложив руки на груди; если бы не подштанники, его можно было бы счесть воплощением идеальной военной выправки. Невозможно было понять, то ли он с тревогой наблюдает за происходящим, готовый в любую минуту прийти на помощь командиру, то ли просто наслаждается забавным зрелищем.

Зорро велел Рафаэлю Монкаде подойти к столу и прочесть вслух бумагу, которую он пытался заставить подписать Диего. Это было признание в государственной измене и преступном намерении добиться независимости Калифорнии. Такое преступление каралось смертью и конфискацией всего имущества. Признание было составлено безупречно, не хватало только подписи. Судя по всему, Монкада не добился ее от дона Алехандро и решил попытать счастье с младшим де ла Вегой.

— Неплохо придумано, Монкада. Но смотрите, здесь еще остается пустое место. Возьмите-ка перо и приготовьтесь написать небольшой диктант, — приказал Зорро.

Рафаэль Монкада нехотя написал под диктовку признание в присвоении сокровищ короны и использовании рабского труда индейцев.

— А теперь подпишите.

— Я не стану это подписывать!

— Это еще почему? Признание написано вашей рукой, и все это чистая правда. Подписывайте! — велел человек в маске.

Рафаэль Монкада бросил перо и попытался встать на ноги. Один взмах шпаги Диего, и на шее у негодяя, прямо под левым ухом, появилась маленькая буква Z. Из груди Монкады вырвался ужасный стон боли и гнева. Он поднес руку к ране, и пальцы его немедленно окрасились кровью. Острие шпаги уперлось в яремную вену Рафаэля, и твердый, безжалостный голос его врага произнес, что, если кабальеро не удосужится поставить свою подпись на счет три, его придется убить. Раз… два… и… Монкада подписал документ, накапал на лист бумаги свечного воска и прижал к нему перстень с фамильной печатью. Дождавшись, пока высохнут чернила и остынет воск, Зорро попросил Гарсию засвидетельствовать подпись Монкады. Толстяк неторопливо, словно растягивая удовольствие, расписался, сложил документ и протянул его человеку в маске, даже не пытаясь скрыть счастливую улыбку. Зорро спрятал бумагу у себя на груди.

— Отлично, Монкада. Вы сядете на первый же корабль и уберетесь отсюда навсегда. Я сохраню это признание, и, если вы когда-нибудь надумаете вернуться, оно незамедлительно попадет в руки властей. В противном случае его никто никогда не увидит. Только мы с Гарсией знаем о его существовании.

— Меня не впутывайте, сеньор Зорро, — взмолился перепуганный Гарсия.

— О судьбе вашего жемчуга можете не беспокоиться. Если кто-нибудь спросит о нем, сержант Гарсия скажет правду: сокровища забрал Зорро.

Перекинув через плечо мешок с жемчугом, юноша подошел к разбитому окну и негромко посвистел. Через несколько мгновений послышался стук копыт. Зорро выпрыгнул в окно и вскочил на коня. Рафаэль Монкада и сержант Гарсия бросились за ним, отдавая бессмысленные приказы солдатам. Вышла луна, и на фоне темного неба был отлично виден силуэт таинственного всадника на прекрасном вороном коне.

— Прощайте, господа! — воскликнул Зорро, уклоняясь от пуль, летевших ему вслед.

Спустя два дня Рафаэль Монкада поднялся на борт «Санта-Лусии» со своим роскошным багажом и целой армией слуг. Диего, Исабель и падре Мендоса пришли на берег проводить его, отчасти для того, чтобы убедиться, что кабальеро действительно уезжает, отчасти потому, что им не хотелось пропустить такое радостное событие. Диего самым невинным тоном поинтересовался у Монкады, отчего он покидает Калифорнию столь поспешно и почему у него забинтована шея. Один вид наглого мальчишки заставлял Рафаэля дрожать от ярости. Он до сих пор полагал, что Диего и Зорро — одно лицо. Перед самым отплытием Монкада поклялся, что не успокоится, пока не разгадает тайну Зорро и не отомстит.

В ту же ночь Диего и Бернардо встретились в пещере. Братья не виделись с тех пор, как Бернардо в костюме Зорро ускакал с гасиенды, чтобы отвлечь солдат и помочь Диего бежать. Проникнув в гостиную через потайную дверь в камине, они стали приводить в порядок оскверненный врагами дом, чтобы подготовить его к возвращению Алехандро де ла Веги. Пока старик находился среди индейцев, на попечении Тойпурнии и Белой Совы, его сыну еще предстояло уладить дела с законом. Теперь, когда Рафаэль Монкада ушел со сцены, губернатор должен был поверить в невиновность де ла Веги. Пещеры молодые люди решили превратить в логово Зорро.

Диего сгорал от любопытства. Ему не терпелось узнать, каким образом Бернардо мог одновременно находиться в гостиной и скакать по холмам, отвлекая солдат. Ему пришлось несколько раз повторить вопрос, потому что индеец никак не мог понять, о чем речь. Он заверил брата, что не возвращался в дом. Должно быть, Диего это просто почудилось. Понимая, что преследователи вот-вот настигнут его, Бернардо заставил своего коня прыгнуть с обрыва. Он прекрасно знал побережье и не сомневался, что сможет вынырнуть живым и невредимым. При свете луны он смог без труда добраться до берега. Ступив на твердую землю, индеец отпустил измученного коня и пешком направился в миссию Сан-Габриэль. Бернардо добрел до нее на рассвете. Он заблаговременно отвел Торнадо в пещеру, поскольку не сомневался, что, обретя свободу, Диего придет именно туда.

— И все же Зорро появился в гостиной, чтобы помочь мне. Если это был не ты, то кто же? Я видел его собственными глазами.

Бернардо издал тонкий свист, и из темноты появился Зорро в роскошном черном костюме, широкополой шляпе и с тоненькими усиками над губой. Одной рукой он придерживал плащ, а другую положил на эфес шпаги. Вокруг пояса у него был обернут кнут. Вне всякого сомнения, это был Зорро, безупречный герой собственной персоной. Он предстал перед друзьями в свете множества свечей, гордый, элегантный, невозмутимый.