Бернард Корнуэлл - 1356 (ЛП) (др.перевод)

- Это плата за глаз моей жены, ублюдок, - у него возникло искушение оставить священника умирать в агонии, но потом он добил его еще одним ударом Злобы.

Кардинал Бессьер молил о пощаде.

- Ты участвовал в сражении, - сказал Томас.

- Нет! Я кардинал! Я тебе заплачу!

- Не вижу красной шапки, только шлем, - произнес Томас, и кардинал попытался сорвать с головы бацинет, а потом завопил, увидев приближающуюся Злобу, крик прекратился лишь тогда, когда меч Святого Петра проткнул ему глотку. И лишь тогда Томас вернулся на поле битвы, где ныне лежали под звездным небом мертвые.

Роланд был с Бертийей.

- Я должен был кричать тебе громче, - сказал он Томасу. - Я не знал, что ты оглушен.

- Это была ужасная ошибка, - с серьезным лицом солгал Томас, - и я приношу свои извинения.

- Это не было бесчестно, - заявил Роланд, - потому что ты не знал, что он сдался. Он еще держал меч, а ты был оглушен.

- То была воля Господа, - сказала Бертийя. Она сияла.

Роланд кивнул.

- То была воля Господа, - согласился он, а после небольшой паузы добавил: - А Злоба?

- Она пропала, - ответил Томас.

- Где?

- Там, где ее никто не сможет найти, - сказал Томас.

Он положил Злобу в самом большом проеме в живой изгороди, где воины складывали брошенное во время битвы оружие. Хорошее складывали в одну кучу, а дешевое и бесполезное - в другую.

Там были сломанные мечи, разбитые арбалеты, топор с погнутым лезвием и несколько ржавым фальшионов.

- Что с ними будет? - спросил Томас у человека с эмблемой принца Уэльского в виде трех перьев на одежде.

- Переплавят, не иначе. Выглядит это всё как груда дерьма.

- Точно, - ответил Томас и бросил меч рыбака в кучу бесполезного хлама. Он не отличался от остальных дешевых фальшионов.

Сверху приземлилось сломанное копье, а потом по куче звякнул и меч. Оглянувшись, Томас даже не смог различить, какой из них является реликвией.

Его предадут огню, расплавят, а потом выкуют что-то новое. Может, плуг?

- А теперь мы отправимся домой, - сказал он. Сначала в Кастийон, а потом обратно в Англию.

- Домой, - радостно произнесла Женевьева.

Меч Святого Петра был найден и исчез. Все было кончено. Настала пора возвращаться домой.

Эдуард, принц Уэльский, старший сын короля Эдуарда III, больше известен как Черный Принц, хотя так его стали называть через много лет после его смерти.

Нет полной уверенности в том, почему он был назван Черным Принцем, но даже во Франции его помнят как le Prince Noir, и я встречался с утверждениями, что вплоть до девятнадцатого века матери во Франции пугали непослушных детей появлением призрака этого давно умершего врага.

Некоторые считают, что это имя пошло от цвета его доспехов, но слишком мало свидетельств в пользу этого объяснения, также, по всей видимости, оно не относится к его душе, которая, насколько мы можем судить по скудным фактам, имеющимся в нашем распоряжении, была какой угодно, только не черной.

Он был щедр, возможно, упрям, возможно, романтичен (он заключил непрактичный брак с Джоанной, Прекрасной Девой Кента), сохранял верность своему отцу, но за исключением этого о его личных качествах известно мало.

Больше всего он известен как солдат, хотя большую часть своей жизни потратил на неэффективное управление владениями отца во Франции.

Он участвовал в битве при Креси и незадолго до смерти победил в испанской Нахере, но битва при Пуатье стала его самым значительным военным достижением, но, несмотря на его славу, выпала из памяти общества, в то время как великая победа его отца при Креси и триумф Генриха V при Азенкуре продолжают праздноваться.

Но Пуатье заслуживает места в ряду самых значительных военных достижений Англии. Это была удивительная битва.

Противник принца имел численное преимущество, а у его армии не было ни еды, ни воды, она была измотана долгим походом, но вступила, по средневековым стандартам, в очень долгую битву, завершив ее полной победой с королем Франции в качестве пленника.

Короля Иоанна II отвезли в Лондон, где он присоединился к другому пленнику, королю Шотландии Давиду II, захваченному после битвы у Невиль-Кросса десятью годами ранее (эти события описаны в книге о приключениях Томаса из Хуктона "Скиталец").

Битва при Пуатье стала кульминацией второй большой атаки принца на Францию.

Первая, в 1355 году, ударила на юго-восток из Гаскони и прокатилась по большой части страны, ненадолго остановившись только у Монпелье, но опустошив, в числе многих городов, также и Каркассон.

Это был разрушительный набег, имеющий своей целью нанести серьезный экономический урон врагу, которому, чтобы покончить с этими потерями, пришлось бы устроить битву.

Если враг отказывался от сражения, как и поступили французы в 1355 году, набег приводил к позорным потерям для французов и огромным прибылям у англичан.

Если он вступал в битву, как сделал король Иоанн в 1356 году, то рисковал проиграть. Или мог бы отомстить и победить.

Вокруг битвы при Пуатье много загадок. Самая интригующая - хотел ли принц на самом деле драться тем сентябрьским утром.

Предыдущий день, воскресенье, был потрачен на мучительные переговоры с кардиналами (Бессьер - вымышленный персонаж, но Талейран был главным переговорщиком).

Есть свидетельства, что принц был готов принять унизительные условия, предложенные церковью, но некоторые историки полагают, что он просто тянул время.

Что кажется определенным, так это то, что битва началась рано утром в понедельник, когда французы заметили, что левый фланг англичан отступает, и испугались, что принц планирует сбежать от них через реку Миосон.

Это был бы чрезвычайно рискованный маневр, перевести армию через реку, с сокращающимся арьергардом, обороняющимся от врага, который пытается помешать отступлению, но, несомненно, сражение графа Уорика было намерением пересечь Миосон.

Я подозреваю, что принц надеялся ускользнуть от французов и продолжить отступление в Гасконь, но был готов изменить этот план, если французы атакуют.

Если принц имел в уме оба сценария, то же самое можно сказать и о короле Иоанне. Он не был великим воином и несомненно боялся мощи английских лучников.

С другой стороны, у него было преимущество в численности и он наверняка знал, что враг ослаблен голодом. Некоторые из его советников предлагали вести себя осторожно, а другие поощряли к сражению.