Александр Лермин - Сын графа Монте-Кристо

Сперо обернулся. Данглар стоял на ногах. Лицо его помертвело, и глаза наполовину вышли из орбит.

С лицом, бледным как смерть и залитым кровью от разбитого стекла, Сперо был живым портретом своего отца…

Таким был Дантес в тот день, когда, выданный гнусными своими спутниками, был арестован в Марселе. Обезумев от ужаса, смотрел на виконта Данглар.

— Эдмон Дантес! — вскричал он, и в его глазах засветилось безысходное отчаяние…

Затем он взмахнул руками и как сноп повалился на пол. Внезапный разрыв сердца положил конец его жизни.

Сперо застыл на месте: ему казалось, что он находится под влиянием страшного кошмара. Он склонился над Дженни, которая как будто очнулась. Действие наркотика подходило к концу. Она медленно поднесла руку ко лбу и глубоко вздохнула.

Забыв о трупе, лежавшем тут же, Сперо упал перед ней на колени и повторил:

— Это я! Я люблю тебя и спасу! Неужели же ты не слышишь? Это я — Сперо!

Дженни открыла глаза, и на ее лице появилось выражение ужаса.

— Сперо! — вскричала она.— Здесь… Нет, нет! Я не хочу! Я проклята!

— О, не говори этого! — сказал виконт.— Я все знаю, дорогая моя! Знаю, что тебя вероломным образом заманили в эту ловушку негодяи! Почему же ты отталкиваешь меня?

Дженни содрогнулась.

— Слышал ли ты песню этих женщин и их зловещий хохот… — сказала она.— Они отпевают меня… Пусти, я хочу умереть!

И в эту минуту за стеной подобно адской симфонии снова раздались песни и смех.

Дженни зашаталась и вскрикнула:

— Я проклята! Прощай…

При этих словах дверь залы отворилась и вошел… Бенедетто!

Верная своему обещанию, Кармен стала следить за банкиром, и ее старания наконец увенчались успехом. Ей удалось перехватить записку, в которой было написано следующее: «Все готово, и он не уйдет от нашей мести. Фанфаро, Бобишель и Гонтран заперты в подземелье дома М.-К… Девочка же находится в известном вам доме в Курб… куда красавец С. прибудет лишь тогда, когда все будет кончено. Ф.»

С этой запиской в руках Кармен поспешила в дом графа. Случилось это часа два спустя после того, как Фанфаро и его спутники спустились в подземелье.

Кукушка, удивленный тем, что в будуаре Дженни все затихло, вошел в комнату. Там никого не было. Зуав не верил своим глазам.

— Тысяча чертей! — вскричал он.— Где же они?

В эту же самую минуту в дверях показалась Кармен. Кукушка объяснил ей все, что произошло незадолго перед этим.

— Я знаю, где они,— задыхаясь, сказала Кармен.— Они здесь, в подземелье.

— О, в таком случае,— вскричал зуав, дело это поправимое. Мы освободим их, хотя бы для этого мне пришлось разрушить весь дом и не оставить в нем камня на камне!

Под полом послышался стук, на который Кукушка ответил тем же.

— Это стучат они,— сказал он,-сомнения быть не может… Слушайте: раз, два, три…

Он сосчитал до двадцати пяти, затем стук снизу прекратился.

— Молодцы! За азбуку принялись!

Через несколько минут с помощью стуков, число которых соответствовало определенной букве алфавита, Кармен и Кукушка наконец разобрали фразу: «Под обоями скрыта железная дверь».

Не долго думая, Кукушка содрал со стен шелковую материю и сразу нашел дверь.

Он нажал кнопку, дверь отворилась, и при этом из рук зуава выпал железный лом и остался на пороге.

— Вперед! — крикнул зуав.

Они со свечами в руках бросились вниз по лестнице. Навстречу поднимались Фанфаро, Бобишель и Гонтран.

— Дорогая моя Кармен! — вскричал художник.— Вы явились к нам спасительницей.

Все бросились к двери. Лом зуава задержал ее, и она не захлопнулась. Они были спасены.

Кармен незамедлительно передала записку Фанфаро, который вскричал:

— Что означает это недописанное слово? Где находится этот дом?

— Дорогу к нему покажу вам я,— спокойно сказала Кармен.

Кукушка между тем уже распорядился каретой, и она подкатила к подъезду. Минуту спустя они уже мчались по дороге в Кубервуа.

Бенедетто вошел в зал.

Это был уже не Мальверне, не Фаджиано и не Кавальканти — нет, перед виконтом стоял бывший каторжник.

Зловещая улыбка скользнула по его изуродованному лицу. Наконец-то настал давно желанный час расплаты. Сын его врага находился в его руках, а Монте-Кристо был далеко.

Поддерживая Дженни, Сперо обернулся к бандиту и вскричал:

— Кто вы такой? Я не знаю этого, но последним мгновением вашей жизни заклинаю: выведите меня из этой ловушки, в которую заманили, и помогите мне увести эту несчастную…

— Виконт,— ледяным тоном ответил Бенедетто,— для помощи вам я не шевельну и пальцем, а эту женщину вы не спасете!

— А, я понимаю… Вы заодно с моими врагами… Но в таком случае я пробью себе дорогу силой! Прочь, негодяй, или я тебя убью, как собаку!

С этими словами Сперо наставил на бандита револьвер.

— Вы, кажется, покушаетесь на убийство, виконт?

— Нет! Я лишь прибегаю к самообороне, а к этой женщине вы обязаны отнестись с уважением…

— Скажите, пожалуйста! — насмешливо перебил его бандит, скрестив руки на груди,— а может быть, она явилась сюда по собственному желанию?

— Вы лжете! Дженни, Дженни! Скажи ему, что он солгал!

Бенедетто отступил.

— Дженни Зильд, по совести и чести скажи виконту, достойна ли ты его?

Дженни молчала и не сводила с него блуждающего взора, ее лицо помертвело, и зубы стучали, как в лихорадке.

— Скажи ему,— продолжал Бенедетто,— может ли дочь падшей женщины, выросшая в трущобах улицы Траншефуан в Лионе, появиться где-нибудь в обществе под руку с виконтом де Монте-Кристо? Итак, Дженни Зильд, припомни свое прошлое и скажи виконту, как звали твою мать и где она умерла?

— Нет, нет! — вскричала Дженни.— Довольно, довольно… Сжальтесь!

— Я не сжалюсь над тобой. А! Виконт полюбил нашу Дженни Зильд! Сведи же его на могилу своей матери и там помолитесь оба, чтобы Бог благословил ваш союз!

— Замолчите вы, наконец! — вскричал обезумевший виконт.

— Но это еще не все, Дженни Зильд,— медленно и отчеканивая каждое слово, снова заговорил Бенедетто.— Желаешь ли ты, чтобы я сказал виконту де Монте-Кристо, кто был твоим отцом?

— Мой отец? — прошептала Дженни.

— Разве ты забыла того человека, который, случайно зайдя в грязную трущобу, где умерла твоя распутная мать, пригрел тебя? Этот человек — я напомню тебе, может быть, забытое имя — был Ансельмо, бежавший из Тулона каторжник. А теперь, виконт де Монте-Кристо, если ты хочешь вступиться за эту девушку, дочь столь почтенных родителей, то убей меня… Только поднимется ли твоя рука?