Андрей Посняков - Индейский трон, или Крест против идола

– Эк ты его! – с удобством располагаясь на циновке, хохотнул торговец.

За спиной его висел небольшой плетеный короб, в который художники обычно складывают краски, а ремесленники – свои инструменты.

– А я тебя не сразу признал, – сняв короб, негромко произнес Некок. – Все поначалу гадал: ты, не ты… Не подходил даже. Вот, сегодня только решился – предложил как бы в шутку выпить… И сразу понял: ты! Догадался по твоим глазам. Помнишь храм Тласольтеотль? Ну, тот, в Ацтакалько?

– Храм богини плотских грехов? – с волнением произнес юноша.

Ха! Еще бы не помнить. Только… Только это все осталось в той, другой жизни, когда он еще был Асотлем и не был тлатоани…

Хм, странно. Купец его явно путает с кем-то другим… или вводит в заблуждение намеренно. Тогда зачем ему это надо?

– Ацтакалько… Квартал цапель.

– Ну да, ну да, западный квартал… Наконец-то ты вспомнил!

Молодой купец радостно ткнул юношу в бок:

– Хха!!! Наконец-то! Ну, давай хоть обнимемся, что ли?

– Д-давай…

Обнялись. Похлопали друг дружку по спинам. Снова уселись. В темном небе ярко светила луна, отбрасывая от валявшихся повсюду камней размытые черные тени. Порывы холодного ветра со скрипом раскачивали пахучие ветви сосен.

Вообще здесь было хорошо – этакий горный оазис, курорт… Вот только холодновато. Да и ситуация, мягко говоря, странная. Чего этому купчине все-таки надобно?

– Давно хотел с тобой познакомиться… Правда, не думал, что ты писец… Ты ж всем говорил, что служишь у ювелира. Теперь понимаю: таился. Да мы все там таились… Ну! Вижу, вижу, давно уж у тебя заблестели глаза… Вот!

С торжествующим видом торговец раскрыл свой короб, вытащив оттуда… большую, тускло блеснувшую серебром флягу и две базальтовые плошки. Вытащил и торопливо разлил:

– Ну, наконец-то… Уж не сомневайся, дружище, сейчас мы с тобой утолим жажду! Ну!

Куатемок едва сдерживал смех. Ну конечно – с кем еще его и спутать, как не с пьяницей? Да, действительно, он поддержал разговор о вине, случайную фразу, оказавшуюся вовсе не случайной. Наверное, он и в самом деле был похож на какого-то ювелира, завсегдатая злачных мест.

Теперь понятна радость Некока – пьяницы, к которым отношение в Теночтитлане было, мягко говоря, не самое терпимое. Нет, разрешалось иногда чуть-чуть, по большим храмовым праздникам, взрослым мужчинам и старикам – старикам, тем даже побольше. Но именно что иногда и очень немного. Вино – «октли» – по сути, бражка из агавы и ягод, но, если хорошая, цепляла неплохо.

Эта была хороша! Очень даже хороша!

– Ммм!!!

– Что? Понравилось? Я так и знал. Ну, ставь чашку.

А он смелый парень, это купец! По законам ацтеков – и не только ацтеков – пьянство каралось немедленной смертью. Только крестьянам дозволялось остаться в живых… до второго случая. Что же касается всех остальных – ремесленников, почтека, свободных художников, даже знати-пилли, – смерть! Только смерть!

Опасное это было занятие – бражничать. Опасное и оттого очень и очень притягательное!

Куатемок-Асотль-Перепелкин невольно вспомнил детство – портвейн в песочнице, картонный стакан на шестерых, торопливый глоток… ириска… И ощущение чего-то такого… что недоступно простым смертным – всяким там отличникам-комсомольцам… хотя, что уж говорить, и они…

Вот как сейчас!

– Кто это там у тебя ходит, дружище Куа?

«Куа» – именно так и назвался Куатемок, опять же простенько и со вкусом.

– Где?

– Да вон там, за камнем. – Некок показал где.

Собутыльники насторожились: все же они сейчас занимались не очень-то хорошим делом, в глазах законопослушных обывателей – так и вовсе страшным, примерно как принимать наркоту. Кстати, наркотики здесь тоже употребляли, даже, пожалуй, куда как чаще бражки: черный древесный гриб и известный многим по книгам Карлоса Кастанеды кактус-пейотль. Правда, делали это в основном жрецы… Но этих жрецов было много, очень много…

Принц вытянул шею:

– Где, ты говоришь, ходят?

– Да вон же, за камнем! Вон-вон… Ха, девчонка! – всмотревшись, облегченно выдохнул купец. – Наверное, пописать пошла – куда же еще-то? Кстати, хорошая у тебя девчонка, дружище Куа! Я давно заметил… только вот слишком уж тощая. Спишь с ней? Тогда правильно, что взял. Ну, давай-ка еще выпьем…

Куатемок и не заметил, как потеплело, нет, не на улице – на сердце, в душе. Славный парень этот Некок… нет, в самом деле славный. Бражки вот принес… Молодец.

– Кстати, у белых людей, ну, к кому мы идем, тоже есть вино, – заглотив очередную чашку, шепотом поведал торговец. – Я пробовал – кислое.

– Так, может, у них и хорошее есть.

– Может… Придем – спросим. Дадут!

– Слышь, дружище… А ты этих белых прямо вот так, как меня, видел?

– Ну да. – Некок хохотнул. – Прямо вот как тебя. В точности!

– И какие они? Страшные?

– Страшные? – Торговец почесал затылок. – Да не сказал бы. Да, есть там и со светлыми волосами, и даже с красными… Но кожа их не намного светлее нашей и, знаешь, темнеет на солнце. Обычаи у них интересные – вино пить не запрещено, наоборот даже. А бог у них один, не как у нас – много. Бог креста. Зовут – Ишуатль Хриштопильцин. Они говорят: очень хороший бог, во всем им помогает и не требует никаких жертв. Только молитвы.

– Так это ведь неплохо.

– Вот и я говорю: странно. Ну что, еще по одной? Долью уж до конца, ладно?

– Давай. Чувствую – уж долго ты терпел, дружище!

Снова выпили. Посидели. Посмотрели на луну. Некок предложил было закурить, да лень было ворошить в костре угли.

Кстати, вернулась ли на свое место Тескаль?

– У меня там есть один друг… ну, у белых, – немного помолчав, похвастал торговец. – Зовут Бернатль. Бернатль Диас. Смешное имечко, правда?

– Да уж, забавное. А кто он?

– Обычный воин. Правда, хорошего рода и очень любознательный. Все выспрашивал меня о наших обычаях – как живем, что едим, как знакомимся с девушками.

– А про наших богов не выспрашивал?

– Не. Они про наших богов уже знают. И отзываются очень даже нехорошо. Прямо так и говорят: кровожадные. Как будто наши боги – Тескатлипока, Уицилопочтли, Тлалок – кровожадные!

– Да уж, да уж. – Куатемок едва сдержал горькую усмешку. – Какие ж они кровожадные? Наоборот совсем… Кровь ведь нужна им не для себя, а для того чтобы не остановилось солнце.

– Ну, это нам с тобой ясно. – Купец убрал опустевшую флягу в короб. – А они, вишь, не понимают.

– Так, может, не хотят понять?

– Может, и так, – согласился торговец. – Я, знаешь, не силен в таких спорах. Вот если там чего продать, обменять – это другое дело.

– А ты видел их главного? Правда, что он похож на Кецалькоатля? Или даже – сам Кецалькоатль, как говорят жрецы?

Некок неожиданно рассмеялся: