Александр Сурков - Пираты сибирского золота

   Отчистил самородок в кислоте, сдал его в контору, получил деньги. Третью часть суммы переслал вдове старателя, который моет драгоценный металл на небесах.

   Потрясённый Константин Демьянович молчал, когда старец Василий закончил своё повествование. Старик, кряхтя, встал, и из-за иконы, что в красном углу светёлки, что-то достал и протянул хозяину. Демьяныч взял сей предмет. В его руках бархатистым блеском засветился тяжёлый самородок в форме человеческого сердца.

Когда после оформления документов на приобретение участка на притоке реки Жуй Василий встал перед проблемой добычи золота, то, может быть впервые, он задумался. Это были думы не о его собственной жизни. Его поразило, что все вопросы, которые возникли, были из разряда горной науки и практики золотодобычи, а также рутинной части забот купечества и общения с властью по поводу его собственности. Если с годами общения и работы в паре с профессором Овручевым геологические и горные проблемы он понимал и знал фактически, то организационно-денежная часть и степень законности своих действий в случае начала добычи металла для бывшего кавалергарда были весьма туманны. С другой стороны, он видел много примеров крушения надежд на быстрое обогащение при получении участка для добычи жёлтого металла. За почти двадцать лет, прошедших с тех пор, когда он сам перечеркнул свою карьеру придворного офицера и, по жизни, начал с «чистого листа» в неведомом крае, подобного состояния своих собственных раздумий он не знал. Это было настолько ново и волнующе, что требовало не столько с кем-то поделиться, как получить совет опытного знающего человека.

   Учитель и советчик в области золота, как объекта добычи, у него был, а вот гора проблем, связанных с тем, как всё организовать и не «вылететь в трубу», чего очень не хотелось, оказалась без нормальной ясности. Плана действий у него не было, но был фактор времени. Надо было торопиться.

   Василий Авенирович сидел на частной квартире в  Иркутске.  Шёл  февраль  месяц.  Овручев  отъехал в Санкт-Петербург на заседание императорской Академии наук, а Василий, разглядывая официальные документы на право добывать золото, теребил затылок, пытаясь для себя решить, что же дальше.

   Перебирая в памяти свои знакомства, он вспомнил, что ещё в бытность свою в столице, где-то в кабаке его познакомили с Петром Прейном, который был золотопромышленником и лихим гулякой. Он вспомнил его рассказ о том, как, возвращаясь из тайги, тот был застигнут снежной пургой и спасся, переночевав в брошенной медведем берлоге, закрыв лаз в берлогу мешком с остатками продуктов и золотым песком, который добыл прошедшим летом. Этот человек сам из любопытства уехал в Сибирь, продав имение в Новгородской губернии, и занялся золотым промыслом. Дружба их была короткой, так как они познакомились где-то за полгода до бегства Василия из столицы. Василий сообразил, что Прейн и сейчас занимается золотом, так как эта фамилия, необычная для слуха, мелькала и в Иркутске, то ли в газетах, то ли... Впрочем, где, он не смог сообразить. Однако компанейского, незлого и честного парня он очень хорошо помнил. А что, если это тот самый Петя, с которым они прекрасно проводили время в Санкт-Петербурге?

   Были знакомые в департаменте Горного округа,  у которых он узнал, что Прейн П. Я. — общественный деятель в объединении золотопромышленников, организует съезды владельцев приисков, сочиняет бумаги в правительство о нуждах золотодобывающих компаний и, самое главное, что в начале марта он будет по делам в Иркутске. Это была удача.

   Василий встретил Петра Прейна, когда тот возвращался в гостиницу из управы Горного округа по Восточной Сибири. Тот сразу же узнал Василия. Они обнялись. Потом,  за  столиком ресторана,  засиделись до утра. Очень уж яркие воспоминания о былом знакомстве и короткой дружбе давали пищу для разговора об общих знакомых и жизни за последние полтора десятка лет, пока они не виделись. Прейн был свидетелем ареста Василия. После того, как он сбежал, в обществе было полно слухов. Однако Василий пропал не только из столицы и её общества, через год-другой о нём забыли.

   Естественно, Пётр выслушал рассказ друга о перипетиях его одиссеи, но поняв, что перед ним специалист по золоту, коллега страшно обрадовался. Всё то время, пока дела держали Петра в Иркутске, они встречались почти ежедневно.

   Как человек, поднаторевший в золотой промышленности и владелец приисков на Урале, в Мартайге и участник в делах Ленских приисков, он не только восполнил пробелы в знаниях по организации и юридической стороне дел, но и сосватал ему Бориса Егоровича Воскресного, который исполнял должность управляющего на его приисках. Часто он работал за двоих: на крупных приисках был управляющий, который руководил всем, и становой — тоже руководитель, но он надзирал за технологическим процессом добычи золота на месте. Прейн с особой теплотой говорил о Борисе Воскресном, называя его уважительно — Егорычем, характеризуя его как специалиста и  честного  человека. Василий спросил Петра, в связи с чем тот рекомендует ему человека, который отлично исполняет работу на прииске, владельцем которого является сам Пётр.

   Тот с улыбкой объяснил, что прииски он продаёт и хочет заняться научной и общественной деятельностью, а Егорыч, зная новых хозяев, не хочет работать у них по своим приискам. Тем не менее по рекомендации Прейна, если тот найдёт интересную работу у многоизвестного ему человека, то Егорыч поработает. Особенно если прииск ожидает быть богатым. Пётр отметил, что Борис Егорович Воскресный не бедный, поэтому он позволяет себе выбирать будущую службу, но на казённых, государевых заводах работать не хочет. Очень много бюрократии, бумаг и глупых начальников, да и вознаграждение, хоть и приличное, но не заработаешь как хотелось бы. У Прейна управляющий имел двенадцать процентов от реализованного металла по результатам года и жалованье в два с половиной раза выше, чем на казённых приисках. Договорились, что Василий напишет Егорычу письмо с предложением и условиями оплаты, а также немного об участке, на котором планируется строительство прииска, и пошлёт аванс на приезд потенциального управляющего для знакомства с будущим хозяином и местом, где будет проводиться добыча металла. Пётр также заметил, что если Василий как человек не понравится Егорычу, то чтоб тот не обижался и искал другого управляющего.

   Егорыч не будет работать у человека, который ему не нравится. Именно поэтому он сам с будущим хозяином едет в тайгу для знакомства с участком добычи. Это ведь почти две недели пути, а за это время можно узнать человека по-всякому. Василий подумал, что это очень разумно, и подготовил письмо к Егорычу. Прейн при прощании заверил Василия, что отрекомендует его перед Воскресным с лучшей стороны, а там как Бог решит. На этом они и расстались.