Амеде Ашар - Доблестная шпага, или Против всех, вопреки всему

Арман-Луи издал крик ярости и хотел было броситься в погоню за капитаном, но Магнус холодно остановил его.

— Его лошадь имеет крылья, не преследуй его… Вчера я видел жилище, из которого вышел отец Инносент; капитан сюда обязательно вернется. Но я хотел бы ещё сказать, что Магнус всегда был мужчиной и не имел привычку обманывать. Все равно нужно встретиться с этим бандитом с глазу на глаз.

— Ты обещаешь мне это?

— Клянусь!

— А я клянусь, в свою черед, что не дотронусь до руки Адриен до тех пор, пока не сражу убийцу короля!

И, вскочив в седло, г-н де ла Герш повернул назад.

Отступали медленно. Арман-Луи возглавил отряд драгун, преданных ему. Здесь же был Сан-Паер и Коллонж.

Вскоре они повстречали Рено, сопровождаемого Каркефу. Рядом с ними скакал высокий офицер, одетый в форму хорватской кавалерии.

Решили ненадолго сделать остановку.

— Этот человек пообещал нам привести в логово Паппенхейма, — сообщил маркиз. — Если он выполнит свое обещание, он получит сотню пистолей, если же вздумает обмануть нас — пуля моего пистолета снесет ему голову!

— Тебе — великого маршала империи, мне — капитана Якобуса! — отвечал г-н де ла Герш.

Два армейских друга обменялись крепким рукопожатием, на их лицах читались решимость и мужество.

Коллонж прервал их беседу:

— У меня свежая лошадь, я позаимствовал её у офицера армии Валленштейна, заплатив за неё ударом шпаги. Я присоединись к господину де Шофонтену, Сан-Паер останется с господином де ла Герш… Таким образом каждый из нас будет иметь свою часть в общем деле.

Драгуны разделились на два отряда, те из них, которые были лучше вооружены, собрались вокруг Коллонжа.

— Прощай, Болтунья, — обратился Каркефу к Магнусу, — Дрожалка пока меня спасала от смерти, но нужно отплатить ещё кое-кому… Если в дороге мы погибнем — помяните нас добрым словом.

Вскоре отряд под командование Рено скрылся вдали.

Когда г-н де ла Герш со своими драгунами появился на поле сражения, день близился к концу. В сумерках едва можно было различить раненых, медленно продвигающихся к полевому госпиталю.

Около десятка тысяч мертвых покрывали равнину. Здесь царила страшная тишина, лишь ветер шевелил траву.

В опустившихся сумерках Арман-Луи, Сан-Паер и Магнус искали тело короля.

Блуждая среди тел имперцев и шведов, они вдруг увидели привидение в черных одеждах.

— Быть может это капитан Якобус, — прошептал Магнус. К нему подошел Арман-Луи и они вместе начали всматриваться в темноту. Привидение оказалось женщиной. Она приподняла вуаль и г-н де ле Герш узнал.

— Маргарита!

— Да, это я. Я в глубоком трауре и не успокоюсь никогда. Король уехал и я бросилась за ним, в Лейпциг, в Леш, затем в Нюрнберг. Этим утром он был в Лютцене, я была там тоже. Он сражался, я молилась. Бог пожелал, чтобы Германия узнала героя, который спас её от рабства. Но коль душа его уже на небесах, необходимо перевезти его останки в Щвецию.

— Вот уже час, как я ищу убитого Густава-Адольфа. Увы, кто знает, где он?

— Идите за мной! Если вы не найдете его, я это сделаю!

И Маргарита пошла вперед твердым шагом мимо мертвых тел, наваленных друг на друга. Ее лицо было цвета мрамора.

— Господи, ещё недавно она была так весела и красива, — подумал про себя Арман-Луи.

Дочь Авраама Каблио приблизилась к груде тел, лежащих в позах, в которых их застала смерть. Земля была вся пропитана кровью, везде были разбросаны остатки оружия.

Мушкетеры и кирасиры лежали вперемешку, израненные, изувеченные, развороченные, с разрубленными головами, с лицами, выражающими ярость.

Маргарита искала среди этого нагромождения тел одно единственное, и не находила.

Внезапно она упала на колени и взяла в руки холодную голову, с печатью смерти на лице.

— Это он! — выдохнула она.

И столько чувств и боли было в этих словах, что Магнус обернулся и не сдержал слез. Маргарита стояла на коленях, откинув вуаль, с глазами, полными слез и с пылающим лицом.

— Наверняка тот, кто убил короля — жив! — взволнованно вскричала она. — О Боже! Где твоя справедливость!

Г-н де ла Герш сжал её руку:

— Да, мадам, этот человек жив! Но я клянусь душой того, кто меня уже не слышит, что я отомщу за Густава-Адольфа!

Магнус, утирая рукой слезы, взял слово:

— За дело, господа! Сейчас, когда мы знаем, где находится тело короля, оставим его пока здесь. Вы, мадам, помолитесь пока за упокой его души. Вы — женщина, даже если вас кто-нибудь увидит здесь, не возникнет никаких подозрений. Сколько вдов и матерей плачут сегодня! Вы, Сан-Паер, будете в засаде вот здесь, за этой стеной. Это позволит вам видеть все, оставаясь незамеченным.

— Что ты намерен делать? — спросил Арман-Луи.

— Представьте, что мы на охоте, и должны соорудить ловушку, куда попадет тигр.

— А! Я понял! Но разве он сам придет?

— Не придет ли он? Нет ни одного уголка в Германии, куда бы не достал кончик моей Болтуньи. Я вас уверяю, тигр чует запах крови; он наверняка решит проверить, мертва ли его жертва.

— Хорошо, Магнус, я согласен! Я буду поджидать тебя здесь, спрятавшись в маленькой роще. Двадцать драгун образуют на равнине заслон, чтобы никто не смог прокрасться незамеченным и сбежать, не попав к ним в руки.

— Ни слова больше, ни движения; везде обломки стен, стволы поваленных деревьев, разрушенные дома, останки погибших… вы должны притаиться и ожидать сигнала. Как только вы увидите, что я поднялся со шпагой наизготове и с криком «Густав-Адольф», будьте готовы к сражению.

— И я убью его! — вскричал г-н де ла Герш.

Драгуны молча удалились. Маргарита присела на пригорок. Воцарилась тишина.

Магнус, порыскав среди мертвых, нашел головной убор имперца и одел его. Из крови и пыли он сделал себе маску. Став неузнаваемым, старый партизан добрался до края поля, где происходило сражение. Здесь иногда слышались стоны, это говорило о том, что в ком-то ещё теплилась жизнь.

Но покинем ненадолго Армана-Луи и Магнуса и присоединимся к г-ну де Шофонтену, который вместе с Коллонжем продолжали преследовать великого маршала империи. Им нужен был этот человек, живой или мертвый. Хорват вместе с ними направлялся в Лейпциг.

Повсюду им встречались отряды, разгромленные шведами. Одни из них бросали оружие при виде шведских солдат и пускались в бегство, другие, испугавшись, бросались на колени и молили о пощаде; большинство же, примкнув к победителям, окружали эскорт маркиза с криками:

— Да здравствует Густав-Адольф!

Маленький домик, полуразрушенные окна которого светились в ночи, показался вдалеке. Хорват протянул руку: