Виктор Лаптухин - Африканский казак

Так служил и дед Николай. На войну с французами уходил простым казаком, но был смел и расчетлив. Знал, когда нужно бросаться в атаку, а когда отойти или залечь в засаде. В 1813 году в битве под немецким городом Лейпцигом лейб-гвардии Казачий полк, в котором он служил, бросился в отчаянную атаку на железный строй кирасир Наполеона. Враг внезапным ударом прорвал шеренги пехоты, смял артиллерийские батареи и мчался прямо на холм, с которого российский и австрийский императоры и прусский король наблюдали за ходом сражения. Много казаков полегло у того холма, но союзные императоры от неминуемого плена были спасены. Дед был ранен, но остался в строю и за геройство получил первый офицерский чин. Он храбро и счастливо сражался и в других боях и на Дон уже вернулся сотником.

Офицерами стали и оба его сына. Старший Михаил рано погиб на Кавказе, а через несколько лет скончалась и его жена. Так что маленького Митю растил дядя Семен. Этот почти всю жизнь провел в дальних походах. Домой только и возвращался для того, чтобы передохнуть и познакомиться с очередной дочкой, которой его неизменно радовала жена. Поэтому когда вышел в отставку в чине полковника, много времени уделял воспитанию единственного в семье мальчика — племянника.

Крутил седой ус, наставлял: «Запомни, Митя, мы, Урядниковы, старинный казачий род. В грамотах про нас не прописано, но служим мы России не меньше трехсот лет. На границе в степи оборону держали, но, когда нужно, и сами в походы на юг уходили. Привыкли к воле и простору, к тому, что надеяться надо не на чужой указ, а на собственную силу и смекалку. Есть предание, что один из Урядниковых принимал участие в морских походах донских казаков на турецкие берега… Ты, Митя, должен верно служить, как дедушка Николай и все мы. За веру, царя и Отечество».

Рос Дмитрий на дядином хуторе, что стоял на крутом донском берегу. Весело гонял с соседскими ребятами по степи, ловил рыбу и объедался тетушкиными пирогами. А когда исполнилось ему десять лет, отвез дядя племянника в Москву в кадетский корпус, велел осваивать науки, привыкать к новым людям и порядкам.

Поначалу учеба давалась Дмитрию с трудом, хотя старался изо всех сил. Иные бойкие кадеты подсмеивались над усердным казачонком, его говором и повадками, но угомонились, после того как пару раз получили отпор. Дали прозвище Хан Половецкий, стали уважать. Курс наук Дмитрий завершил успешно и был принят в Николаевское кавалерийское училище. Его окончил с отличием и исполнил мечту дяди, вступил в гвардейский полк, где когда-то служил его дед.

— Ваше благородие, работа готова! Извольте сами взглянуть! — отрапортовал подбежавший помощник Сидоровича.

— Отлично, — кивнул Дмитрий. — Вахмистр, приготовь все для показа. Я сейчас подъеду.

Показывать работу шашкой приходилось не раз. Еще в детстве дядя Семен заставлял фехтовать левой рукой, много времени ушло на такие упражнения и в училище. Вот и сейчас Орлик пошел по учебному полю крупной рысью и Дмитрий действовал то одной, то другой рукой. Срубленные косым ударом толстые ореховые прутья не валились на сторону, а вертикально втыкались в землю у основания стоек. Ком глины, положенный на подставку на высоту человеческой головы, одним махом развалил так чисто, что гладкая поверхность среза влажно заблестела на солнце.

Успех был полный. Вахмистр удовлетворенно поглаживал усы, а молодые гусары застыли в восхищении. Очень довольный собой, хорунжий покинул поле.

День и верно порадовал отличной погодой, какая выпадает порой в самом конце бабьего лета даже в этих северных краях. О сыром холоде, пронизывающих ветрах и гнетущем мраке петербургской зимы не хотелось и думать. Но как можно было забыть эти ранние подъемы в казармах, построенных на берегу Обводного канала, давно ставшего сточной канавой для многочисленных заводов, фабрик и вокзалов российской столицы. Или долгие караулы в душных и тесных комнатах небольшого Аничкова дворца, еще с детских лет полюбившегося императору Александру Третьему! Сам государь терпеть не мог огромных залов и анфилад Зимнего, говорил, что они насквозь продуваются ветрами с Невы, и ругал придворных истопников за то, что они никак не могут натопить дворец. Не хотелось вспоминать и о монотонных парадных прохождениях по столичным площадям и проспектам, о шумных балах с мазурками и вальсами до самого утра, на которых молодые офицеры были обязаны быть партнерами светских дам… Как-то очень уж скоро такая однообразная жизнь стала раздражать.

Дмитрий отогнал тягостные мысли. Служба в гвардейском полку началась хорошо. Здоровьем и хваткой Бог не обидел. Ну а если и бывает трудно, то, как говорится, терпи казак, атаманом будешь!

Копыта Орлика звонко цокали по булыжникам шоссе, а яркое голубое небо и багряная листва высаженных по обочинам лип и кленов радовали глаз. Солнце весело вспыхнуло на старинных бронзовых доспехах, водруженных на высокие колонны по обеим сторонам шоссе. В такую погоду даже полосатая караульная будка и шлагбаум выглядели празднично. Вот она, Гатчина, где живет и трудится российский император Александр Александрович Романов. Имя этого городка хорошо известно во всех столицах мира, и аккредитованные в Санкт-Петербурге послы иностранных держав жадно ловят все вести, которые доносятся отсюда.

Невелик городок, но разбит по строгому плану. Улицы пересекаются под прямым углом, на главной площади, как и положено, возвышается съезжий дом с осанистой колокольней. Рядом с центром городской власти стоит и пятиглавый собор. В городе дома все больше каменные, строгие и опрятные, украшенные без всяких затей и фантазий. В густых садах укрыты бесчисленные дачи, павильоны и беседки. На улицах все и всегда происходит чинно и пристойно. Здесь живут важные придворные чины и служивый люд, который трудится в огромном хозяйстве императорского дворца — повара, лакеи, певчие, прачки, столяры, садовники. Вот и сам дворец. В прошлом, восемнадцатом, веке он стал резиденцией наследника российского престола — будущего императора Павла Первого. Многое здесь построено по его личному повелению и под собственным присмотром. Две массивные башни дворца высоко поднялись над серым монолитом главного здания, окружающими его флигелями и службами. Все исполнено согласно высочайше утвержденным чертежам, и здания встали словно полковые колонны на царском смотру.

Но в отличие от них окружающий дворец парк являет собой тщательно продуманный беспорядок. Такое разнообразие ландшафта, которое редко увидишь в природе. Широкие поляны чередуются с живописными рощами, деревья которых смотрятся в зеркала огромных озер. Причудливо извивающиеся каналы и протоки ведут к тихим прудам и бурным водопадам. Прямые аллеи парка тянутся далеко в окрестные леса, а потом переходят в просеки и тропинки. Там на воле живут олени, лоси, дикие козы и множество всякой дичи. Где-то за речкой Ижорой по лесным холмам бродят стада зубров, доставленных сюда из Беловежской пущи. За всем этим наблюдают служители особой Егерской слободы, в обязанности которых входит содержание дичи и организация придворной охоты.