Бернард Корнуэлл - Смерть королей

Мы пошли на север, и собаки снова зарычали. Я повернулся, чтобы посмотреть на юг, и вдруг на краю леса появились люди. Толпа одетых в лохмотья мужчин, которые смотрели на нас.

— Ты знаешь их? — спросил я пастуха.

— Они не местные, господин, еддера-а-дикс, — сказал он, имея в виду, что мужчин было тринадцать, — не к добру, господин.

Он перекрестился.

— Что… — начал было отец Уиллибальд.

— Спокойно, — сказал я. Обе собаки рычали. — Разбойники, — догадался я, продолжая смотреть на мужчин.

— Святого Алнота убили разбойники, — обеспокоено сказал Уиллибальд.

— Значит, не всё, что делают разбойники, плохо, — сказал я, — но эти — идиоты.

— Идиоты?

— Что напали на нас, — ответил я. — Их поймают и разорвут на части.

— Если сначала не убьют нас, — сказал Уиллибальд.

— Просто уходи! — я подтолкнул его в сторону северных деревьев, а сам коснулся рукояти своего меча, прежде чем идти за ним. Я не взял с собою Вздох Змея, свой великий воинский меч, но имел при себе меньший и легкий клинок, что я отнял у датчанина, которого убил в начале этого года в Бемфлеоте. Это был хороший меч, но в тот момент я пожалел, что Вздох Змея не был привязан у пояса. Я оглянулся. Тринадцать мужчин переходили канаву, следуя за нами. У двоих из них были луки. Остальные наверняка были вооружены топорами, ножами или копьями. Уиллибальд замедлил шаг, почти задыхаясь.

— Кто они такие? — выдохнул он.

— Бандиты? — предположил я. — Бродяги? Не знаю. Бежим.

Я подтолкнул его к деревьям, затем вынул меч из ножен и повернулся лицом к преследователям, один из которых вынул стрелу из висевшей на поясе сумки. Это убедило меня последовать за Уиллибальдом в рощу. Стрела пролетела мимо меня и скрылась в подлеске. На мне не было кольчуги, только меховой плащ, который не защищал от стрелы охотника.

— Не останавливайтесь, — крикнул я Уиллибальду, с трудом поднимаясь по тропе. Я был ранен в правое бедро в битве при Этандуне и хотя мог ходить и даже медленно бегать, я знал, что не смогу опередить людей, которые были теперь позади на расстоянии полета легкой стрелы. Я поспешил вверх по тропинке, и в это время вторая стрела ударилась об ветку и шумно полетела вниз, сквозь деревья. Все дни одинаковы, подумал я, пока не начнется что-то интересное.

Мои преследователи не могли видеть меня среди тёмных стволов и густых кустов остролиста, но догадались, что я пошёл следом за Уиллибальдом, и поэтому продолжили путь, а я тем временем притаился в густом подлеске, укрывшись за блестящими листьями остролиста и спрятав под плащом свои светлые волосы и лицо. Преследователи прошли мимо моего укрытия, даже не взглянув. Двое лучников шли впереди.

Я пропустил их далеко вперёд, затем пошёл следом. Я слышал, как они разговаривали, проходя мимо, и знал, что это саксы из Мерсии, судя по акценту. Грабители, предположил я. Через густой лес невдалеке проходила римская дорога, неработающие на хозяев мужчины часто нападали в лесу на путешественников, которые для защиты ходили большими группами.

Я дважды охотился со своими воинами на таких разбойников и думал, что убедил их обосноваться подальше от своих владений, но других догадок, кем могли быть эти мужчины, у меня не было. Волосы на моём затылке всё ещё топорщились.

Я осторожно подошёл к опушке, затем увидел мужчин, стоявших около пастушьей хижины, напоминавшей копну травы. Пастух сделал хижину из веток и обложил их дерном, оставив в центре дыру для выхода дыма.

Самого пастуха не было видно, но Уиллибальд был в плену, хотя и невредим, возможно, благодаря своему статусу священника. Его держал один человек. Остальные, должно быть, поняли, что я ещё за деревьями, потому что смотрели на скрывавшую меня рощу.

Вдруг слева от меня появились две собаки и с лаем бросились к тринадцати мужчинам. Собаки бежали быстро и грациозно, кружа вокруг группы, иногда подскакивая к мужчинам и щёлкая зубами, прежде чем отбежать. Меч был только у одного, но он плохо владел клинком, замахиваясь на собаку, когда та подбегала близко, и промахиваясь, когда она была на расстоянии вытянутой руки.

Один из двух лучников положил стрелу на тетиву. Он натянул лук, но потом вдруг упал навзничь, как от удара невидимым молотом.

Он растянулся на траве, а выпущенная им стрела улетела в небо и угодила в деревья позади меня, не причинив вреда.

Сидевшие собаки оскалили зубы и зарычали. Упавший лучник пошевелился, но, видимо, не смог подняться. Остальные были напуганы.

Второй лучник поднял палку, затем отпрянул, выронив лук, прижал руки к лицу, и я увидел там кровь, такую же яркую, как ягоды остролиста.

Яркое пятно показалось зимним утром, затем исчезло, а мужчина закрыл лицо руками и согнулся от боли.

Собаки залаяли, затем побежали к деревьям. Крупа повалила сильнее, со стуком ударяясь о голые ветви.

Двое мужчин направились к домику пастуха, но вожак позвал их назад. Он был моложе остальных и казался более состоятельным, или, по меньшей мере, менее бедным. У него было худое лицо, пронзительный взгляд и короткая светлая бородка.

Одет он был в потёртую кожаную куртку, но под ней я разглядел кольчугу. Либо он был воином, либо украл кольчугу.

— Лорд Утред! — позвал он.

Я не ответил. Я был в хорошем укрытии, хотя бы на время, но я знал, что придётся передвигаться, если они начнут прочёсывать рощу, однако пролившаяся кровь заставила их нервничать.

Что это было?

— Должно быть, боги, — подумал я, — или христианский святой.

Алнот должен ненавидеть разбойников, если был убит ими, а я был уверен, что эти мужчины были разбойниками, посланными убить меня.

Ничего удивительного — в то время у меня было много врагов.

У меня до сих пор есть враги, хотя сейчас меня защищает самый крепкий частокол в северной Англии, но в те давние времена — зимой 898 года — Англии ещё не было.

Были Нортумбрия и Восточная Англия, Мерсия и Уэссекс, в первых двух заправляли датчане, в Уэссексе — саксы, а в Мерсии — и датчане, и саксы.

Я был похож на жителей Мерсии, так как по рождению был саксом, но воспитали меня датчане. Я все еще поклонялся богам датчан, но судьбой мне было предопределено стать щитом для саксонских христиан от вездесущей угрозы со стороны датчан-язычников.

Так что, возможно, много датчан хотели моей смерти, но я не мог себе представить, чтобы какой нибудь датчанин нанял мерсийских преступников для засады на меня.

Саксонцы тоже хотели бы увидеть в могиле мой труп.

Мой кузен Этельред, лорд Мерсии, хорошо бы заплатил за то, чтобы увидеть меня в могиле, но он определенно послал бы воинов, а не бандитов. И все же, скорее всего, это был именно он.