Густав Эмар - Заживо погребенная

— Теперь унеси ее! — послышался тот же повелительный голос.

Матрос взвалил несчастную на плечо, и оба направились к вырытой могиле, где уже лежал тот, чьими руками она была вырыта.

Незнакомец шел впереди, освещая дорогу.

Страшная яма была видна посреди поляны.

Незнакомец подошел с фонарем к самому краю.

— Брось ее, ей тут хорошо будет, — сказал он с циничной улыбкой.

Себастьян тряхнул плечом, и тело несчастной упало в яму, послышался глухой стук одного тела о другое.

Матрос взял лопату и стал заваливать могилу.

— Готово? — спросил незнакомец.

— Готово!.. Прикажете крест поставить? — ответил матрос своим грубым голосом.

— Это еще для чего? — сказал незнакомец, пожимая плечами. — Дурак! Тебе хочется оставить след?

— И то правда, я и не подумал. Я только притопчу немножко землю.

— Совершенно напрасно. Она крепко связана, к тому же никто сюда не придет. А нам нужно спешить — ты знаешь, что в два часа ночи мы уже должны быть на корабле, который нас ждет на взморье.

— Да, надо, чтобы никто и подозревать не мог, что вы провели несколько часов во Франции.

— Перестань разговаривать. Собери инструменты, запри двери дома, потуши фонарь и — пойдем.

Матрос быстро исполнил все приказания: он отнес лом и лопату под навес, а фонарь бросил под куст.

Они направились к своей лодке, послышался плеск весел, и вскоре злодеи исчезли во мраке.

Доктор Иригойен и сын его Юлиан, как уже известно нашим читателям, присутствовали при ужасной сцене, которую мы описали в предыдущей главе.

Под влиянием душевного негодования молодой человек несколько раз порывался броситься в дом и стать между жертвой и ее палачом, но отец его каждый раз удерживал. Действительно, его вмешательство не спасло бы молодую женщину, и он бы только сам погиб в неравной борьбе.

Когда плеск весел утих, доктор первый выскочил из засады и крикнул сыну:

— Скорее, принимайся за дело! Нельзя и минуты терять!

Юлиан зажег фонарь, который ему нетрудно было найти под кустом, где он был брошен. При свете фонаря он взял из-под навеса лопаты, одну передал отцу, и оба принялись немедленно за работу.

К счастью, матрос, спеша скорее закончить, небрежно набросал землю в могилу, и она оказалась настолько рыхлой, что в несколько минут они ее всю выкинули обратно на лужайку.

Доктор остановился и, приказав сыну держать фонарь, сам продолжал осторожно руками выгребать землю, стараясь прежде всего очистить голову молодой женщины, чтобы скорее открыть воздуху доступ к ее легким.

По странной и счастливой случайности молодая женщина упала лицом вниз, на тело матроса, и поэтому земля не коснулась наружных дыхательных органов и не могла ее мгновенно задушить.

Вскоре все тело незнакомки было высвобождено из-под земли. Отец и сын спустились осторожно в могилу, чтобы вынуть ее оттуда. Юлиан, при всей храбрости и навыке к обращению с трупами, не мог не почувствовать холодную дрожь, когда ему пришлось наступить на мягкое и еще теплое тело убитого матроса. Они бережно вынесли усыпленную незнакомку и положили на траву, на плащ, который доктор бросил на землю.

Он перерезал веревки, которыми она была связана, и, став на колени, приложил ухо к ее груди.

Юлиан, затаив дыхание, в мучительном ожидании следил за всеми действиями отца.

— Слава Богу! Она жива! — вскрикнул, наконец, доктор, приподнимаясь на ноги.

— Неужели могло быть сомнение? — спросил с ужасом молодой человек.

Доктор молча улыбнулся, закутал женщину в плащ и опять взял лопату.

Отец и сын поспешили опять засыпать могилу, в которой осталось еще одно тело, поставили на ней наскоро связанный из двух кольев крест, и затем, подняв молодую женщину, понесли ее поспешно к своей лодке.

Четверть часа спустя, они внесли к себе в дом добычу, вырванную ими из когтей смерти.

Было только девять часов вечера; старая служанка доктора давно уже ушла на посиделки, откуда она обыкновенно возвращалась не раньше одиннадцати часов и прямо отправлялась в свою комнату, не заходя к «господам». Единственный же представитель мужской прислуги, который в доме доктора исполнял должности лакея, кучера и дворника, спал крепким сном в конюшне. Отец и сын были, стало быть, совершенно одни в своем доме и могли легко скрыть от посторонних глаз все случившееся в этот вечер.

Во всех домах этой части Франции всегда есть прекрасно убранная комната, предназначенная для друзей, приезжающих погостить, или для запоздалых путешественников, которых принимают по старинному обычаю. В эту комнату Юлиан отнес молодую женщину и положил ее на кровать, потом пошел помогать отцу в приготовлении средств, с помощью которых доктор надеялся прервать ее наркотический сон.

Прежде всего доктор раздел больную и уложил в нагретую постель. Потом оба принялись ее растирать, доктор с трудом влил ей в рот несколько ложек крепкого кофе с эфиром, и наконец наука восторжествовала: больная шевельнулась, открыла глаза и слабым голосом произнесла на языке басков:

— Bicia salbat len hayza… (Вы мне спасли жизнь).

— Eghia da (это правда), — ответил на том же языке доктор.

Но вскоре вместе с сознанием воскресла и память, молодая женщина задрожала.

— О! Боже мой! — вскрикнула она, сжимая голову руками. — Какое страшное видение! Где я! Не сон ли это? Ради Бога, скажите!

— Успокойтесь, сударыня, — сказал доктор ласково. — Успокойтесь, пожалуйста, мы ваши друзья и в этом доме вы в совершенной безопасности.

— Стало быть, это произошло наяву? Значит, я не во сне видела, что этот ужасный человек, мой муж, дал мне выпить наркотическое средство?

— К несчастью, это так и было, сударыня!

— Боже мой! Боже мой! — говорила она с ужасом. — Стало быть, я уснула?

— Да, сударыня.

— А потом, что было потом?

Доктор медлил ответом.

— Говорите, я вас умоляю, я должна, я хочу все знать, не скрывайте от меня ничего, мне необходимо знать до какого злодейства мог дойти этот человек.

При этих словах глаза ее засверкали огнем ненависти.

— Этот человек, ваш муж, сударыня, исполнил свою угрозу, он ее довел до конца с холодной и беспощадной жестокостью.

— Стало быть, когда я уснула…

— Он приказал своему сообщнику вас связать. Взгляните на кисти ваших рук.

— Это правда, — сказала она вполголоса, взглянув на свои истерзанные руки. — Ну а потом? Неужели он решился меня бросить?..

— В могилу, заранее вырытую человеком, которого он приказал задушить! Да, сударыня, вы были брошены в могилу и засыпаны землей.

— Ах! Это ужасно! — вскрикнула она в отчаянии. — И этот изверг продолжает быть членом общества и еще занимает высокую должность! И у него есть друзья… Но каким же образом вы меня спасли?