Дарья Плещеева - Операция «Аврора»

— Вы опоздали, господа, почти на час! — все же попенял друзьям француз. Он говорил по-русски с характерным акцентом, смягчая большинство согласных и отчаянно картавя. — Мне пришлось дважды отправлять мадеру подогреться, а ассорти грюйер[4] едва не засохло!

— Вы неисправимый брюзга, Жорж! — похлопал его по тощему плечу Сазонов. — На улице погода изумительная! Весь день бы гулял. С удовольствием на коньках да на салазках бы покатался с какой-нибудь девицей! — Он хитро подмигнул французу.

Жорж Батист, несмотря на свои пятьдесят годков, слыл в столице записным ловеласом. Его жена — бледная серая мышка, тихая и скромная, почти не покидала посольской усадьбы, и сие обстоятельство месье Луи использовал в полной мере, не преступая, однако, правил приличия. Сазонов, правда, не сомневался, что приятель нет-нет да амурничал со столичными красотками от глаз подальше.

— Этот ваш сбитьень, — тщательно выговаривая незнакомое слово, сказал Бьюкенен, — чрезвычайно повышает аппетит. Я голоден как зверь!

Троица, посмеиваясь, расположилась на удобных полукреолах с плюшевыми сиденьями и спинками, половой шустро разлил вино в специальные мадерные рюмки в виде тюльпанов на тонких высоких ножках, и господа подняли по первой.

— За будущее процветание союза трех великих держав! — немного напыщенно произнес англичанин первый тост по праву старшего по возрасту.

— За Антанту! — хором поддержали его приятели.

— Прекрасное вино! — прокомментировал Луи, отставив пустую рюмку и принимаясь за фрукты и сыр.

— Его вообще не хочется закусывать, — откликнулся Сазонов, накладывая себе заливное. — Дома я пью мадеру обычно после ужина и под хорошую сигару!

— Ну, вы, Серж, наверное, употребляете «Серсиаль», а мы тут пьем, если не ошибаюсь, «Вердельо», — усмехнулся Бьюкенен.

— «Буаль», Джордж, я заказал мой любимый «Буаль»! — объявил Луи. — Этот сорт мадеры наилучшим образом подходит для аперитива и к легким закускам[5]. Бон апети, друзья!

Некоторое время все трое увлеченно поглощали закуски, затем, утолив первый голод, вновь наполнили рюмки. Француз кивнул половому, и тот моментально исчез из кабинета.

— А теперь, господа, поговорим о насущном, — серьезным тоном начал Бьюкенен. Он пригубил вино, поставил рюмку на стол и откинулся на спинку стула. — В минувшем году наше с вами общее дело претерпело ряд неприятных моментов, поставивших его будущее под большой вопрос…

— Назовите уж это полным провалом! — отмахнулся снова помрачневший Сазонов. — Все коту под хвост! Договор с Германией подписан, пакт с Австрией — тоже. Ваши лучшие работники, Джордж, либо в тюрьме, либо высланы из России. В Британии и во Франции — кризис! А наша Дума в полном восторге от реформ моего свояка. Он теперь к государю только что не пинком двери открывает!.. В результате союз Центральных держав набрал небывалую силу и влияние, а Антанта вот-вот прекратит свое существование.

— На самом деле, Серж, все не так уж фатально. Во-первых, необходимо взять реванш у наших новых «друзей». Я имею в виду эту ловкую и нахальную контору с претенциозной аббревиатурой — СОВА.

— И каким же образом вы это предлагаете провернуть? — усмехнулся Луи.

— Нужно скомпрометировать руководство СОВА, продемонстрировать общественности его несостоятельность и некомпетентность по основным направлениям его деятельности. Это же азбука тайной дипломатии, Жорж!

— Понимаю… Несколько удачных покушений на первых лиц империи вполне сойдут.

— Э-э, господа! — заволновался Сазонов. — Вы что же, предлагаете снова развязать в России террор? Мы же только-только справились с этим кошмаром, прижали к ногтю всяких эсеров и прочих большевиков…

— Успокойтесь, Серж. — Бьюкенен снова потянулся за рюмкой, глотнул, пожевал губами. — Никакого террора. Но одно-два громких покушения дали бы неплохой эффект. Затем крайне важно вызволить из тюрьмы мистера Рейли, желательно в виде дерзкого побега. Это так же больно ударит и по СОВА, и, косвенно, по вашему неукротимому премьеру.

— А если к этому присовокупить срыв некоторых поставок в рамках нового договора Германии и России, — подхватил Луи, — да парочку провокаций на австрийской границе, с жертвами, разумеется, то скандальчик в правительстве и Думе обеспечен. Гнев императора, безусловно, падет на инициатора всех новшеств. А там, глядишь, и до расторжения пресловутых договоров недалеко станет!

— По-моему, вы слишком размечтались, господа дипломаты, — сокрушенно покачал головой Сазонов. — Без серьезной и мощной поддержки извне все описанное вами трудноосуществимо.

— А кто говорит, что ее не будет? — Бьюкенен, прищурившись, любовался игрой света в содержимом своей рюмки. — Могу сообщить, что война с кайзером Вильгельмом, собственно, уже началась. Не далее как три дня назад британская эскадра под командованием вице-адмирала Дэвида Битти одержала уверенную победу в морском сражении у берегов Камеруна. Два германских миноносца и крейсер, получив тяжелые повреждения, выбросились на берег. Еще два миноносца ушли от преследования в северном направлении. И это только начало!..

— А каковы потери британской стороны?

— Канонерская лодка затонула, один миноносец поврежден, но остался на плаву. У флагмана сбита радиомачта и застопорен правый двигатель. К сожалению, устранить повреждения на месте не представлялось возможным, поэтому сэр Битти повел эскадру в Дагомею…

— Три — три. — Сазонов откашлялся. — Я бы не назвал это уверенной победой.

— Могу добавить, — поспешно сказал Луи, — что и Франция не останется в стороне. У нас в сенате достаточно решительных людей, поддерживающих политику «сильной руки». Так что не за горами время, когда французская армия будет готова к активным действиям против разжигателей мировой войны!

— Вы не на трибуне, Жорж, — поморщился Бьюкенен. — К чему этот пафос? Думаю, реально Франция сможет оправиться от осенних потрясений месяца через три-четыре. А Британия, согласно договоренностям, окажет ей всестороннюю поддержку.

— Хорошо, друзья, — Сазонов выпрямился на стуле и поднял рюмку, — предлагаю выпить за… восстановление справедливости и гибель всех наших врагов! Со своей стороны сделаю все возможное и постараюсь… переубедить государя в отношении последних принятых им решений.

Все трое, весьма довольные собой, выпили, и Луи нажал кнопку электрического звонка, вызывая полового.

— Сейчас будет сюрприз! — провозгласил француз. — Такого первого блюда вы еще не пробовали!..