Евгений Красницкий - Ближний круг

«М-да, не позавидуешь мужикам, прямо фильм ужасов какой-то. Так и бывает: «Паны дерутся – у холопов чубы трещат». Один волхв посылает людишек против другого, и неизвестно, который из них сильнее… Стоп, стоп, стоп! Как он Нинею назвал?»

– Дядька Стерв, ты сказал: «Великая волхва»?

– Чего? – Стерв придурковато вытаращился на Мишку. – Чего сказал?

– Ты назвал Нинею Великой волхвой. Чем волхва Великая отличается от обычной?

– Так кто ж знает? – Стерв ухватился за какой-то мешочек, подвешенный к поясу, и принялся сосредоточенно соскребывать с него ногтем пятнышко. – Может, она и не Великая вовсе. Люди болтают, языки без костей.

– А что бывает, если два волхва между собой схватятся?

– Откуда ж мне знать? – Стерв пожал плечами. – Это у волхвов надо и спрашивать.

«Все, закрылся. Теперь ничего не добьешься. Ладно, попробуем по-другому».

– Дядька Стерв, помнишь дощечки, которые я на деревьях развесить велел?

– Ну. – Случайно оговорившийся охотник стал настороженно немногословным.

– А потом одну из этих дощечек нашли в брошенном мешке.

– Нашли, было дело.

– Так вот: на другой стороне той дощечки, в ответ на мой наговор, было написано заклятие. – Мишка в упор уставился одним глазом в лицо Стерву. – И в заклятии том Нинея помянута.

– И что?

– Смертью ей грозят. Не от ведовства, а от людей – от обычного оружия.

– Э-э! Обычным оружием ее не возьмешь! – Стерв облегченно вздохнул и беспечно махнул ладонью. – Простые люди к ней и близко не подойдут, не допустит.

– А издалека? Стрелу с огнем, к примеру, в дом бросить?

– Не-а! Не выйдет ничего! – Уверенность охотника во всемогуществе Нинеи была непоколебима. – Не допустит она. Я, конечно, не знаю, но, может быть, и с десятком Первака так все обошлось потому, что она за ребятишками приглядывала.

«Безнадежно. У Нинеи непоколебимый авторитет. Стерв даже имя волхвы вслух произносить избегает – «она», «ее». Что ж делать-то? Зарежут же бабку и внучат не пожалеют. Вот тебе и «обратная сторона медали».

– Значит, дядька Стерв, не будем Нинеину весь охранять? С болота дозор снимаем и никуда не ставим?

– Да зачем? Если она не захочет, никто и близко подойти не сможет.

– К наставнице ее Яге подошли. Пришли княжьи дружинники с попами и убили.

– Так то – с попами. – Уверенности в голосе Стерва поубавилось, он ёрзнул на лавке и беспокойно огляделся, как будто в горнице мог кто-то прятаться. – Попы, они, конечно… Да еще если не один… – Охотник запнулся и вдруг посветлел лицом. – Не! Не полезет к ней твой тезка! Мне рассказывали: он раз уже к ней сунулся, так чуть живого обратно привезли. Беляна – подружка ее – умолила до смерти не убивать.

«Вот те на! А меня-то там вообще не было, что ли? Чудны дела твои, Господи, в информационном пространстве!»

– Ну хорошо, господин наставник воинской школы, а если Нинея Всеславна сама повелит?

– Сама? Да зачем ей?

– Гредислава Всеславна не только волхва, но еще и боярыня древнего рода. – Мишка постарался уловить реакцию Стерва на это известие. Реакции не было, значит, знал. – Мы же не только воинская школа, но и боярская дружина боярыни. Пристало ли будущим воинам за спину старухи прятаться? Пристало ли боярской дружине боярыню свою не охранять?

– Гм. Это, конечно… И для учебы полезно… – Стерв снова поскреб поясницу и решительно заявил: – Завтра же пойду места для дозорных выбирать.

– Э нет, господин наставник, один раз ты уже выбрал.

– Что? Плохо выбрал?

– Я – не об этом. Ребят учить надо. Прикажи всем десятникам самим места для дозорных выбрать. Потом пусть каждый тебе выбранные места покажет и объяснит, почему выбрал именно так, а не иначе. А ты ему его ошибки укажешь.

– Точно! Так и сделаю! Будь спокоен, старшина, все устроим, как надо!

«Ну что ты будешь делать! Только решил, что, будучи «реалистом», можно крутить ЗДЕШНИМИ людьми, как заблагорассудится, и нате вам! Успех достигнут при переходе в совсем иную область понятий – сословную. Средневековье? Разумеется, сэр, но не так-то все просто. Единого рецепта для индивидуальной работы в любых обстоятельствах все же не существует. Что ТАМ, что ЗДЕСЬ. Для массового сознания есть, а для отдельной личности нет. Потому-то она личностью и называется. Когда же личность растворяется в массе… М-да!»

Сразу же после ухода Стерва пожаловал второй посетитель. С «отчетом о проделанной работе» явился старшина плотницкой артели Сучок.

Во Христе плотницкий старшина звался Кондратием Епифанычем, что само по себе было удивительным, поскольку родом он был из какого-то лесного рязанского захолустья, и поверить, что в краю мещерских колдовских болот имеются люди, являющиеся христианами уже во втором поколении, было трудно. Прозвище же Сучок подходило ему как нельзя более.

Во-первых, бригадир плотников. Во-вторых, был Сучок телосложением мелок и жилист, в движениях быстр, характером же обладал въедливым и скандальным. Как терпели плотники его крикливость и придирчивость, было совершенно непонятно, но терпели. Может быть, потому, что мастером Сучок был отменным. В-третьих, нажив к тридцати с небольшим годам роскошную плешь и имея совершенно заурядную внешность, блудлив был плотницкий старшина, как мартовский кот, неизменно оправдывая свое распутство пословицей: «Кривое дерево в сук растет».

Пользуясь несомненным успехом у прекрасной половины рода человеческого, Сучок снискал себе столь же несомненную нелюбовь половины мужской. Подчиненные Сучка довольствовались лишь тем, что произносили прозвище своего старшины с двойным, а то и с тройным «С». Все же остальные то и дело норовили Сучка поколотить, в результате чего он, не став более благонравным, наработал изрядные навыки драчуна и приобрел привычку нигде и никогда не расставаться с засапожником и топором.

Оценить незаурядность личности Сучка ратнинцам довелось почти сразу же после прибытия артели в Ратное – в начале мая. Началось все с того, что плотницкий старшина воспылал страстью к вдове Алене. То, что ростом он был Алене всего лишь до подмышки, Сучка ни в малейшей степени не смущало. Чтобы оправдать свои отлучки со стройплощадки, он изобразил необыкновенную набожность, которая, впрочем, мало кого ввела в заблуждение. Большую часть времени Сучок проводил не в церкви, а возле дома Алены.

Почти все женское население Ратного (и часть мужского) с нетерпением ждало столкновения последнего ухажера Алены (того самого ратника третьего десятка, публично битого поленом) с новым претендентом на ее благосклонность. И сие эпохальное событие воспоследовать не замедлило.