Альберто Васкес-Фигероа - Силач

Сьенфуэгосу пришлось отвергнуть возможность убедить инквизиторов, что корабль загорелся, а часть его команды погибла не из-за козней дьявола. Ему не осталось другого выбора, кроме как силой вырвать из костра женщину, не совершившую никакого преступления, кроме отчаянной любви к мужчине.

Но как вытащить Ингрид из стен тюрьмы, охраняемой гарнизоном из пятидесяти человек?

Он постарался припомнить расположение страшной крепости, где в последнее время казнили столько людей. Сьеннфуэгос знал, что должен найти способ туда проникнуть. Рассвет застал его в изящном будуаре Ингрид, где он как раз кромсал свою длинную рыжую гриву, а затем покрасил сильно укороченную шевелюру тем загадочным составом, которым пользовалась немка, окрашивая в черный цвет свои роскошные белокурые волосы.

Взглянув, наконец, в зеркало, он с трудом себя узнал; как ни печально было его положение, он не смог удержаться от улыбки: из зеркала смотрел незнакомый кабальеро с гладко выбритым лицом, франтоватыми локонами цвета воронова крыла и в белой сорочке, щедро украшенной кружевами. Сьенфуэгос слегка нахмурился, видя, как мало осталось в этом господине от прежнего полудикого пастуха, что когда-то бродил по горам Гомеры или блуждал по сельве неизведанного континента.

Он знал, где донья Мариана прячет деньги. Достав из тайника изрядное количество золотых монет, канарец так же бесшумно покинул дом, выбрался в безлюдный сад и, вновь перепрыгнув через ограду, по-кошачьи ловко приземлился на ноги в глухом переулке и направился в сторону площади Оружия, где вскоре смешался с толпой многочисленных искателей приключений.

Крепость — уродливое сооружение из камня и глины — не выдержала испытания временем и уже век спустя была разобрана для обустройства порта. Тем не менее, в то время она производила внушительное впечатление своими толстыми стенами, решетчатыми воротами и двумя высокими деревянными башнями, где стояли часовые, от чьих глаз, казалось, не могла укрыться ни одна мелочь на расстоянии лиги от крепости.

Несколько долгих часов Сьенфуэгос провел, сидя на крыльце грязной, вонючей таверны и наблюдая, как снуют туда-сюда офицеры и солдаты; чуть позже подошли два монаха-доминиканца и один францисканец. Ему очень хотелось последовать за ними, но он понимал, что даже если кто-то из них и окажется тем самым инквизитором, вряд ли удастся вытянуть из этого человека нужные сведения по доброй воле или силой.

После полудня он заметил, как три стражника с шутками и смехом направляются в таверну. Усевшись там, они громко потребовали обед. И Сьенфуэгос пригласил их сыграть партию в кости, которую дал выиграть, а потом щедро предложил оплатить лучшую «красотку» заведения.

— Странно видеть на острове человека, который угощает других, а не пытается выпить за чужой счет, — заметил Альферес — самый старший в компании, остроносый коротышка, у которого не хватало четырех зубов, что придавало ему забавное сходство с туканом. — Уж не из тех ли вы авантюристов, что прибыли сюда в поисках удачи?

— Искать удачу — не значит умирать с голода, — ответил канарец. — К счастью, у меня достаточно средств, чтобы вести достойную жизнь. Я бы даже сказал, шикарную. — Ну что, повторим?

— Разумеется! Но вы хотя бы скажите, как вас зовут, ведь всегда лучше выпивать с друзьями, чем с незнакомцами.

— Гусман Галеон.

— Галеон? — удивился кто-то из солдат. — А вы случайно не из тех ли Галеонов из Картахены? Тех, мельников?

— Боже упаси, нет, — чуть презрительно ответил Сьенфуэгос и гордо добавил: — Я — Галеон из Гвадалахары, из семьи землевладельцев.

— Но у тебя нет даже следа алькарийского акцента, — возразил солдат.

— Мне пришлось уехать оттуда в юности, — лукаво улыбнулся он. — Вы же сами знаете, как это бывает: когда разгневанный папаша пытается навязать свою беременную дочку.

— Да уж, только и остается, что делать ноги!

— Вот именно! С тех пор я так и скитаюсь по свету, да вот недавно услышал, что здесь, на Эспаньоле, человека храброго, может ожидать неплохое будущее.

— А вы из таких?

— А как же.

— Владеете шпагой?

— Посредственно.

— Хороший наездник?

— Нет.

— Обладаете какими-либо особыми навыками?

— Могу свалить мула одним ударом кулака.

— Вот это да!

Уверенный ответ явно произвел впечатление на собутыльников, они посмотрели на Сьенфуэгоса с уважением, и наконец, хриплым голосом, почти неразборчиво, солдат сказал:

— Вы и впрямь выглядите крепким малым, но чтобы свалить мула...

— Или лошадь... Мне все равно.

— Вы уверены?

— За тысячу мараведи готов это доказать.

— О чем это вы?

— Да о том, что это моя минимальная ставка, — и Сьенфуэгос жестом извинился за то, что не разъяснил сразу. — Не могу сделать это за меньшую сумму, потому что иногда я повреждаю руку, и потом приходится пару месяцев сидеть без дела.

— Так это что, ваш способ зарабатывать на жизнь? Принимать ставки на то, что вы ударом кулака убьете мула?

— Или лошадь... — устало цокнул языком канарец. — С быками посложнее. Они тоже падают, но вскоре встают.

— Ну и ну!

— Сдается мне, что он над нами просто смеется.

Сьенфуэгос оглядел каждого из них, а когда заговорил, слова звучали так, будто он уже множество раз проводил подобные переговоры.

— Шутка, подкрепленная тысячей мараведи — это уже не шутка, — заметил он. — И я могу себе позволить за неделю от них избавиться, — он встряхнул тяжелым кошельком. — Здесь сто мараведи — моя ставка...

Он высыпал монеты на стол, и при виде золота маленькие глазки похожего на тукана Альфереса зажглись, он жадно протянул руки, словно на мгновение решил, будто деньги принадлежат ему.

— Тысяча чертей! — ошеломленно воскликнул он. — Вы это серьезно?

— Я всегда серьезен, когда речь идет о деньгах, — сухо ответил канарец. — А сами-то вы смогли бы поставить такую сумму?

Трое солдат переглянулись, а потом с жадностью перевели взгляды с денег на кулак канарца, словно оценивая, сможет ли он и впрямь убить мула одним ударом.

— Можно попробовать... — хрипло произнес коротышка. — Можем мы сами выбрать животное?

— Конечно!

— И вы проделаете это голыми руками?

— Разумеется.

Глядя через некоторое время, как они удаляются на свой пост в крепости, канарец гордился собой, ведь ему явно удалось посеять в их душах сомнение, что он сумеет выполнить обещанное.

Он посмотрел на свой кулак и улыбнулся. Сьенфуэгос еще помнил, как на Гомере одним ударом сбивал с ног свинью, но ведь свинья — не мул, хотя в те времена он еще не был таким силачом, каким выставлял себя теперь.