Ксавье де Монтепен - Владетель Мессиака. Двоеженец

Что касается приключений отца нынешнего графа, то он был начальником легкой кавалерии принца де Жуанвилль и его жизнь, как нельзя более, изобилует удивительными случайностями.

Более двух веков уже фамилия д'Эспиншаль постоянно враждует с фамилией Шато-Моран, о которых вы тоже должны были слышать. Бароны де Шато-Мораны жили и живут в наследственном замке де Роквер, лежащем в приходе Клермон-Ферран, в двух днях пути от замка Мессиака. Это род дворянский, честный, храбрый, кроткий и любимый своими вассалами; при дворе он тоже пользуется хорошим мнением.

Последний из Шато-Моранов, граф Франциск, ныне шестидесятилетний старик, живет в своем замке с единственной дочерью, шестнадцатилетней Одилией. Брат графа Франциска, давно уже умерший, был соседом, как владелец замка Роше-Нуар, графа Бернара д'Эспиншаля, отцом ныне живущего графа Каспара.

Старая ненависть двух фамилий, благодаря этому соседству, вспыхнула с новой силой. Битвы и споры почти не прерывались. Если владетель Роше-Нуар выезжал на охоту, владелец замка Мессиак подстерегал его, и обратно происходило то же самое. Горе несчастному стрелку, по какому-нибудь случаю переступившему границу чужих владений. Деревья, нас окружающие, допусти им только Господь на минуту выражаться людским языком, рассказали бы нам ужасные истории.

Вассалы подражали своим господам; земли были заброшены и дичали; палаш и ружье заменили плуг, и постоянные битвы происходили чуть не ежедневно.

Шато-Мораны не всегда брали верх. Д'Эспиншали род сильный, храбрый и дикий, это — олицетворенные черти, похожие на того дикого человека, которому вы чуть не дали полпистоля, а он пренебрег этими деньгами с настоящим дворянским высокомерием.

Но возвратимся к рассказу.

Однажды барон из замка Роше-Нуар первый затеял ссору: серна, им раненная, укрылась в лесу д'Эспиншаля. Увлекаемый страшным бешенством истинного охотника, бешенством, которого я, клянусь Богом, вовсе не понимаю, но которое так легко овладевает охотниками, граф Иоанн углубился в чужой лес. Он уже догнал серну и готовился добить ее, когда один из лесничих д'Эспиншаля осмелился заметить ему незаконность его поступка. Граф Иоанн выхватил нож, бросился на лесника, нанес ему опасную рану, схватил свою козу и вернулся в свои владения.

Когда об этом происшествии передали д'Эспиншалю, он не сказал ни одного слова, а только приказал своему капеллану написать в замок Роше-Нуар письмо, заключавшее всего три слова: «серну за серну!»

Какое значение имели эти слова, вы сейчас узнаете.

Через два месяца, когда однажды граф Иоанн ужинал в своем замке с молодой женой, вдруг явился оруженосец и донес, что в окрестности слышен топот лошадей и видны вооруженные всадники.

— Гром и молния! — воскликнул удивленный хозяин. — Это посетил нас некто иной, как губернатор Савойи. Его следует принять как можно лучше.

Приказав жене идти и одеться поскорее в самое богатое платье, Шато-Моран велел опустить подъемный мост и вышел навстречу гостям, которых Бог или, скорее, дьявол посылал ему.

Гостем был не губернатор Савойи, не интендант провинции и даже не епископ Клермона.

Гостем явился барон Бернар д'Эспиншаль со свитой своих вассалов и всех разбойников, каких только успел навербовать.

Не успел еще граф Иоанн разглядеть прибывающих, чтобы в случае опасности снова поднять мост, как Бернар д'Эспиншаль уже ворвался в замок и схватил его, говоря:

— Ты хотел убить моего лесничего, он тебе сейчас за это заплатит; ты украл у меня серну, взамен дашь мне другую… Где твоя жена?

Шато-Моран ничего не ответил.

— Подожди же! — заворчал Бернар д'Эспиншаль.

Он дал знак лесничему, тот подошел и погрузил нож в грудь своей жертвы. Сам Бернар д'Эспиншаль побежал в башню, где находилась жена убитого.

Несчастная женщина стояла на коленях и молилась.

— Угодно вам идти за мною? — сказал д'Эспиншаль.

При звуках этого голоса бедная женщина вскрикнула:

— Мой муж убит!

И упала в обморок.

Госпожа Шато-Моран происходила из рода д'Авенн, настолько же древнего и благородного, как сам император римско-немецкий; была хороша как ангел и до тех пор еще не имела детей.

Бернар д'Эспиншаль взял бесчувственную на руки, увез в свой замок и запер в пышных апартаментах.

Красота ее ошеломила его. А так как это был человек, привыкший мало обращать внимания на средства, употребляемые для достижения того, чего ему желалось, то вскоре уже, неизвестно, добровольно или по принуждению, только пленная вдова убитого графа сделалась его любовницей.

Но она тосковала в своем плену. Через год у нее родился сын; ребенок исчез через несколько дней после рождения. Прошло еще две недели, и вот однажды слуги нашли в апартаментах пленницы два трупа: мертвые тела барона Бернара д'Эспиншаля и вдовы убитого им владетеля замка Роше-Нуар.

Тело мужчины было совершенно почерневшим; тело женщины синевато-фиолетового цвета.

Все заподозрили, что это графиня д'Эспиншаль отравила своего мужа и его любовницу. Несчастная после этой катастрофы прожила только несколько лет в совершенном уединении и умерла, покинутая всеми, даже слугами. Только один из вассалов, Мальсен, остался ей верен до смерти; его также считали участником отравления…»

Бигон в этом месте рассказа остановился; у него не хватало духу.

— Какой ужасный род! — проворчал кавалер Телемак де Сент-Беат.

— Вот свидетели, — продолжал Бигон, — все мной рассказанное правда. И как неоспоримо, что один пистоль равняется двум ливрам и как необходимо для составления шестидесяти пистолей иметь шестьсот ливров, так верно и то, что ныне живущий граф Каспар д'Эспиншаль еще хуже и суровее своих достопочтенных предков. Советую быть осторожным! Не проговоритесь, что имеете деньги; сохрани Бог, чтобы они у вас не зазвенели в кармане. В таком случае вы погибли… Но довольно, более ничего не скажу. Вот и замок. Я голоден и чувствую жажду. Прежде всего примите вид подчиненности. Если они выгонят нас из замка, то мы от голода просто съедим друг друга.

В большой зале первого этажа угрюмого и старого замка Мессиак в этот вечер находилось трое людей. Плечистый и сильный старик с лицом, возбуждающим отвращение, чистил оружие; другой старик, сидевший в большом кресле и показывавший, будто прилежно читает иллюстрированное издание Библии, представлял собой хитрого и бессовестного иезуита. Третий собеседник был еще молодой человек лет двадцати— двадцати двух, пышно разодетый и небрежно развалившийся в большом богатом кресле.