Собиратель Сухоруков - Василий Кленин

Не буду врать: не в первый и не второй день понял. Тогда мы местных к покорности приводили, да барыши подсчитывали. Помню, как Ннака млел от радости. Ровно домовенок Кузя, обнимал мешок за мешком, да считал: один да один — два, три да один — четыре, четыре минус один — три. И ведь уже тогда пытался что-то минусовать (в свою пользу, разумеется!). Думал, что раз так всего много, грех чуточку не прикарманить! С владыки не убудет, владыка — щедрый. А владыка — очень даже мелочный и расчетливый! У владыки на эти мешки свои планы, между прочим!

В общем, два дня, пока воинство отдыхало и отъедалось на свежеубиенных утках Носача, я считал и пересчитывал привалившие богатства, постоянно «выворачивая карманы» моего ловкого горца-помощника. И только на третий день стал отмечать, что по Великой чересчур активное движение идет. Что я видел в Крыле? Торговцы могли заплыть раз в неделю, а могли — и раз в месяц. Четлане всего раз прошли мимо — это обнищавший род сбегал в низовья. А здесь — каждый день! Лодочка вверх, лодочка вниз, а то и три-четыре лодочки зараз проплывают. И явно не с пустыми руками.

Мысль о переезде вспыхнула внезапно и ярко. Такие озарения обычно вызывают слепой восторг, и я тоже испытал его. Вот это идея! Смелая, удачная! Но потом взял себя в руки. Надо очень хорошо взвесить все «за» и «против». И лучше сразу несколькими головами.

На совет позвал четверых: Мясо с Хвостом и Глыбу-Слезу с Тихим Ветром. Раздобыл баклагу какого-то забродившего сока (то ли агавы, то ли какого-то кактуса), почему-то мне показалось, что столь концептуальные вопросы лучше обсуждать с чуток расширенным сознанием.

Вся четверка расширяла свои сознания с энтузиазмом. В баклаге уже плескалось на дне, когда я призвал всеобщее внимание и вывалил:

— Как вам такая идея: переселить весь владычный Дом сюда, в Излучное?

— Ого! — непроизвольно вырвалось у предводителя ополченцев.

Все даже кружки поставили.

— Владыка, ты это серьезно? — вздел бровь Глыба.

— Ну, вот пришла в голову мысль. Хочу ваше мнение узнать.

— Да как же это? Всегда владыки в Крыле жили, — растерялся Черный Хвост. — Там дворец, там храм Змея. Всегда было так.

— А до того, как четлане пришли на это место? — пытался я расшатать кристаллическую решетку стереотипов. — Когда-то ведь Крыла не было! Либо было мелкое сельцо, куда и пришел мой предок с верными людьми.

Мои советники пытались представить себе эту картину, но выходило с трудом.

— Интересно, тогда тоже помощники владыке говорили: такого никогда не было? А?

— Окрестности Крыла землями богаты, — неуверенно высказался Тихий Ветер. — Щедрое место. Может, поэтому туда переселились?

— То есть, кто-то решил, что новое место лучше старого? — подводил я своих помощников в нужное направление. — Так, может быть, и сейчас подумать надо?

— Ну, так-то… ежели подумать, — Ннака запустил пальцы в свисающий непокорный чуб. — Так-то это место отличновенное!

Он даже встал в волнении.

— Володыко! Это же здорово! Туточь Великая, туточь весь торг проходит! Любой товар, какой понадобится, всегда можно приобресть. Либо у торгашей заказать! Аще: Люди приходят-уходят постоянно. Можно умелых да разумных привечать. А вони ж везде ходят, всё видят, всё слышат — и мы туточь всё знать можем тож!

Его аж распирало от наплывающих выгод.

— Землицы мало в Излучном, — хмуро бросил Тихий Ветер.

— Верно, мало! — кивнул я. — Да только мне, владыке, на что земля? Мои закрома маисом со всех моих владений полнятся. И вы с них кормитесь. Какая разница, где хранилище обустраивать: тут или в Крыле?

— Вестимо, есть разница! — уже уверенно хлопнул рукой по колену Мясо. — Туточь! Всё торжище ведь здесь, можно менять ненужное на нужное.

— А черные? — тихо спросил Хвост.

— Что «черные»? — не понял я вопроса.

— Владыка, ты обещал, что всё Черное воинство получит свободу и землю. И говорил, что дашь им землю на горе возле Крыла, где мы агаву рубили. Там уже и росчисти кое-какие появились. А теперь как? Отправишь моих воинов в Крыло? Или без земли оставишь? А может, у местных ее заберешь?

Я задумался.

— Отнимать землю, конечно, не стоит, — покачал головой Глыба. — Народ местный и так боится владыку: пришел с войском, побил многих. А потом еще и землю отнимет. Так страху и ненависти добавится. Как жить тебе среди таких людей, владыка?

— Это не Крыло, — вздохнул Ветер.

— А то в Крыле володыку любили! — хмыкнул Ннака. — Вождь родного материна рода в заговоре участвовал! Да и прочие не сильно лучшее!

Остальные советники недобро поглядели на жаборотого. Но Мясу было плевать на соблюдение приличий: он был горцем, чужаком, его не волновало соблюдение лица. И он говорил правду. В Крыле привыкли к владыке, но владычный Дом никто особо не любил. Власть владык была «всегда», она поддерживалась волей бога. Но не более того. Почти все вожди блюли свои интересы. Разве что Кочи «за державу обидно».

— Думаем дальше! — велел я своим помощникам, чиркая угольком на листочке.

— Ненадежное это место, — хмуро произнес Хвост. — Там, в Крыле в любую сторону были твои земли, владыка. На дни пути. А тут мы на самой окраине. Кругом — чужие. Пусть и четлане, но они тебе не служат. До Черного Урочища рукой подать, где Ицкагани сидит, на престол твой метит. Я не говорю о прочих народах. Если враг вздумает напасть — он может это сделать внезапно.

— Черный Хвост верно говорит, — с ленцой протянул генерал Глыба. — Это если думать о защите. Но, если о нападении? Владыка, ведь далеко не весь народ четлан вернулся под твою руку. А я вижу, что ты намерен это исправить. В таком случае, Излучное наоборот нам удобно. Всё близко, легко организовать набег и даже поход. Великая — это отличная дорога не только для торговли, но и для войны.

Глыба (как и все остальные) еще не знал о моем разговоре с торговцем Шоануапе. Не знал о том, что далекий царь-каконци неких могучих пурепеча уже успел запретить мне попытки объединить всех четлан. А потому мои отцы-командиры после недавней победы были преисполнены «имперскими амбициями». Даже соревновались, у кого их больше… Вот Хвост выказал разумное опасение, а Прекрасная Слеза тут же ему шпильку вставил: о нападении, мол, надо думать, а не о защите!

И всё равно резон в его словах имелся. Как ни крути, камень я с горы