Сергей Нуртазин - Сарматы. Победы наших предков

Налетевший со степи порыв ветра попытался сорвать привязанную к жердям ткань. Она пошла волнами, задергалась, запузырилась, но не поддалась. Оставив навес в покое, степной озорник пробежал рябью по водной глади, умчался за реку. Из-за большого, кудрявого облака медленно выползло солнце. Лучи-стрелы пронзили красное полотнище, проникли под навес, окрасили мертвенно-бледное лицо Туракарта в розовый цвет.

Он был красив, сын и наследник царя аорсов. Длинные темно-русые волосы, высокий лоб, передавшиеся от отца нос и взлетающие от переносицы к вискам брови, рыжеватая бородка, полноватые, как у матери, губы и такие же, как у нее, синие глаза. Только сейчас они прикрыты длинными мохнатыми ресницами.

Евнон гордился своим сыном; статным, сильным, смелым, находящим упоение в походах и битвах. С малых лет Туракарт проявлял недюжинные способности в воинском искусстве, оттого и взял Евнон не достигшего четырнадцати лет сына с собой в далекую Армению. Он любил его и оберегал, но запретить участвовать в сражениях не имел права. Как и раньше, в сарматских племенах уважали и признавали повелителями отважных и опытных воинов. Туракарт же должен был стать вождем нижних, а может, и всех аорсов. Но не стал. Слишком нетерпелив и горяч был. Евнон боялся, что это приведет его к гибели на поле брани. Вышло иначе. Свою смерть нашел он не в далеком походе от меча или копья, а от клыков могучего вепря. Знал ли вождь аорсов, что сын лишится жизни в местах, милых его сердцу, где каждую весну, в пору цветения тюльпанов, останавливал он свою повозку, чтобы быть поближе к могилам предков. Теперь оставалась одна надежда — на младшего сына. Ему предстояло после смерти Евнона стать вождем и носить рисунок орла на внешней стороне кисти правой руки. Подобный знак, но на левой руке, имела женщина-жрица их рода, и лишь ей дано право наносить его достойному воину. Так заведено в племени Евнона далекими предками, кочевавшими где-то далеко на восходе солнца.

Евнон оторвал взгляд от лица Туракарта, посмотрел на Умабия.

Природа сотворила братьев похожими друг на друга. Умабий чуть ниже ростом, крепче сложением, прямее бровями и светлее волосом, и это было все, что отличало его от брата. Когда-то их похожесть доставляла радость вождю аорсов, теперь причиняла боль… Младший подрастал быстро и не уступал брату в храбрости, но его прожитых лет, боевого опыта и влияния недостаточно для того, чтобы удостоиться чести быть выбранным в вожди. Среди нижних аорсов нашлось бы немало достойных мужей, способных заменить Евнона. Чего только стоит родовой вождь, племянник Арнаварка, Дарган. Ему не пришлось побывать с Мазваразом и Евноном в Армении, зато он прославился, как воин и предводитель в набегах на сираков, не раз побеждал их в бою. Но время не стоит на месте, с его течением все меняется, и кто знает, может, в скором времени Умабий прославится не меньше брата и в свое время будет избран вождем…

Евнон почувствовал, как кто-то вошел под навес, поднял голову. Перед ним стояла высокая, стройная женщина в длинной, белой шерсти, рубахе навыпуск. Босые ноги, распущенные русые волосы, безумный взгляд красивых синих глаз, опухшие и покрасневшие от бессонницы и слез веки. «Донага — жена». Евнон поднялся с расстеленной на земле овечьей шкуры, подошел к ней. Только сейчас он заметил на ее лице паутину мелких морщинок, протянувшихся от уголков глаз к вискам; время и невзгоды оставили свой отпечаток. Она многое испытала в жизни; ей не раз приходилось терять близких людей…

Велика была радость рождения первого ребенка — Туракарта, за ним появились на свет дочь Хорза и младший сын Умабий. Дальше последовали несчастья; сын и дочь, рожденные позже, умерли во младенчестве. И все же потеря старшего из детей — сына Туракарта, оказалась наиболее тяжелой. Женщины сарматов часто видели смерть и при надобности становились воинами и охотницами. В былые времена девушка не могла выйти замуж, не убив врага. Но можно ли привыкнуть к смерти? Донага не могла. Усугубляли ее боль и слова жрицы Зимеганы, предсказавшей, что она больше не сможет порадовать мужа рождением детей. Предсказания сбылись. Почти восемь лет она ждала Евнона из Армении, но после его возвращения чрево Донаги ни разу не наполнилось новой жизнью.

Евнон обнял жену. Донага уронила голову на плечо мужа, зарыдала. Он молчал, сдерживал чувства, ласково гладил по густым волосам. За навесом послышались шаги. Донага успокоилась, затихла.

— Приведи себя в порядок, не пристало жене вождя в таком виде перед соплеменниками показываться. — Евнон бережно отстранил жену, вышел наружу.

У входа под навесом стоял Горд — верный друг, соратник, советник и предводитель его личного отряда отборных воинов. Откуда он родом и как появился среди аорсов, никто не знал. Одни говорили, что он скифских кровей, другие считали роксоланом, третьи причисляли к далеким венедам. Правду, кроме самого Горда, знал только он — Евнон. А правда была горькой. Горда называли человеком без рода, но род у него был. Был, да не стало.

Малый род Горда жил у лесистого берега реки, называемой в его племени Вислою, ближе к ее истоку. Родичи кормились дарами Воды и Леса; ловили рыбу, бортничали, били птицу и зверя. Зверь давал мясо, шкуры. Водился и скот. В один день род лишился всего — запасов, утвари, свободы, а большинство родовичей и жизни. Воины бастранов с берегов Данастра потревожили спокойную жизнь венедского селения. Они же уничтожили род Горда, а оставшихся в живых родичей продали в Тирасе римлянам. Четырнадцати годов от рождения Горд стал рабом. Непокорный нравом венед не мог стерпеть унижений, ему удалось бежать. Долгие скитания привели его, тяжело раненного роксоланской стрелой, в племя Евнона. Благодаря аорсам, выходившим его, он обрел вторую жизнь. Сам же Горд говорил, что родился среди аорсов, среди них и умрет. Еще отец Евнона принял белокурого великана с серо-голубыми глазами под крыло рода, оценив его здравомыслие, воинское умение и недюжинную силу. А сила у него имелась; о том говорили крепкие ноги, мощная грудь, мускулистые руки и бычья шея. В стане не было равных ему в борьбе и поднятии тяжестей. Несмотря на то что Горд был немного младше Евнона, тот относился к нему с уважением.

— Что войско? — спросил Евнон.

— Готово. — Горд пригладил густые пшеничные усы.

— Войско поведешь ты. Я останусь… У предводителя должна быть светлая голова.

— Может, отменить поход?

— Нет.

К походу на племена, чьи земли находились севернее владений нижних аорсов, Евнон готовился давно и, несмотря на смерть сына, отменять его не собирался.

— Мое главенство в войске может вызвать недовольство среди старейшин и знати, — сказал Горд.