Луиджи Мотта - Сборник "Красный оазис"

— А мне — машина времени, которая делает «тик-так», — вмешался второй араб.

— Вы — шакалы. Вы гниющая падаль! — с гневом отозвался Али-бен-Али. — Но вы мне нужны, и я согласен отдать вам и волшебное стекло, и часы, подавитесь вы ими. Итак, сейчас мы прокрадемся в палатку, набросимся на спящих и…

Гнев на предателя заставил лейтенанта Дориа потерять самообладание. Он выхватил свой револьвер и нажал спуск. Но гнев плохой советчик — пуля его только скользнула по лбу ближайшего араба. И прежде чем офицер успел сообразить, что происходит, огромная тяжесть свалилась на него: гибкий как змея Али набросился на него и выбил револьвер из его рук. Во мгновение ока офицер был связан по рукам и по ногам.

Бросив его в кусты, арабы направились к палатке, с тем чтобы захватить и солдат. Сопротивления они не ожидали: Али-бен-Али успел запрятать ружья беглецов… Но арабов ждало горькое разочарование: в палатке солдат не было. Они провалились словно сквозь землю.

— Христианские псы успели бежать! — ворчал Али-бен-Али. — Наш заработок значительно уменьшился, о братья!

— Не так уж значительно! — утешал его один из товарищей. — То ведь были простые редифы, аскеры. А у нас в руках — офицер. А турки платят щедро не за рядовых, а за офицеров.

— А как мы доставим в турецкий лагерь этого пленного шакала, думающего, что он лев? — осведомился Али.

— Потащим его по очереди на себе! — предложил второй араб. — Ведь гяуры хитры: если мы развяжем его ноги, чтобы он шел, — он придумает какую-нибудь хитрость и убежит.

Поспорив еще некоторое время по вопросу о разделе добычи, арабы пришли к соглашению. Один из них взвалил связанного офицера к себе на плечи, другие вооружились ружьями, отобранными у итальянцев, и шествие тронулось, направляясь к лагерю турецких войск, отстаивавших последние владения турок в Африке.

— Толстяк! Вставай! Нашего командира убили проклятые арабы!

— Врешь, длинноногий! Быть не может! Где мое ружье? Ты его спрятал, что ли?

— Дурак ты! Где мое ружье, хотел бы я знать? Уж не вздумал ли ты подшутить надо мною, спрятав его? От тебя станется.

Так препирались солдаты, разбуженные выстрелом из револьвера лейтенанта Дориа. Но их спор длился всего несколько секунд. Поняв, что ружья украдены и что поэтому вступать в бой с вооруженными арабами немыслимо, берсальеры пришли к другому решению и, действительно, словно сквозь землю провалились, спрятались среди хаоса камней. Из своего нового убежища они видели, как арабы обыскивали опустевшую палатку и как потом, вытащив из кустов связанного лейтенанта Дориа, понесли его куда-то.

— Куда они потащили нашего командира? — задал товарищу вопрос Раймондо Дарти.

— Не иначе как к туркам. А что?

— Да то… Что же мы-то должны теперь делать? Неужели допустить, чтобы нашего командира эти предатели продали туркам? Мы должны освободить его!

— Гм! Легко сказать, а как это сделать?

— Посмотрим, подумаем. Во всяком случае — надо следить за ними. Идем, что ли?

— Известно, идем.

И, перебегая от камня к камню, переползая от куста к кусту, верные солдаты последовали за уносившими лейтенанта Дориа хищниками. Иной раз они подбирались настолько близко, что стоило арабам обернуться, и они могли бы заметить преследователей. Но Али и его спутникам Бени-Джебелли и Эль-Бахшану и в голову не приходило, что солдаты так близко: арабы были погружены в свои препирательства из-за раздела ожидаемой премии за поимку итальянского офицера, а попутно обменивались разными новостями.

— Можно было бы еще на одном деле хорошо заработать, — мечтал Али-бен-Али.

— Это каким же образом? — заинтересовались оба его спутника.

— Если бы ограбить дуар, в котором живет шейх Иза-эль-Магри…

— Веревку на шею можно заработать! — с неудовольствием ответил Бени-Джебелли. — Турки все еще надеются переманить на свою сторону этого старика.

— Да, Осман-паша не хочет с ним ссориться, — подтвердил Эль-Бахшан.

— Хо-хо! — захохотал во все горло Али. — Очень много вы смыслите в высокой политике, братья осла, отцы верблюда! Ха-ха!

— А кто украл у старого шейха его красавицу дочь, Марику, одевающуюся, как одеваются глупые женщины кяфиров?[1]

— Бедуины, надо полагать! Хотят получить выкуп: шейх-то ведь страшно богат. Он, говорят, умеет делать золото. Возьмет горсть песку, подольет туда какой-то жидкости, поставит на огонь — и получает готовый слиток золота.

— Бедуины? Ха-ха! — заливался Али. — Почему не инглизы или московы? Прилетели на механической птице, спустились в саду шейха и похитили «розу оазиса Рамла»… Ха-ха-ха… Эх вы, сыновья крокодила и внуки дохлого осла! Марику похитил сам Осман-паша! И он держит ее в своем лагере. И я видел красавицу. Своими глазами видел… Тоскует, голубка. Осман-паша, будь он помоложе, — он бы утешил ее… Ха-ха-ха…

Лейтенант Дориа, «ехавший» на спине одного из арабов, слышал эти разговоры и, будучи знаком с арабским языком, понимал почти каждое слово. Его мозг машинально запоминал услышанное, но думалось офицеру о другом: о том, что теперь его собственная игра проиграна безнадежно, что он в плену у турок. А плен у турок — это сплошной ужас, ибо они, как дикари, подвергают своих пленных всяческим оскорблениям и издевательствам.

Душа молодого офицера не хотела мириться с этим положением. Он думал и передумывал на тысячу ладов, изыскивая способы побега и освобождения. И при этом вспоминал своих двух товарищей — солдат своей роты, толстяка Раймондо Дарти и длинноногого Блевио Блеви. О том, что солдаты спаслись, лейтенант знал из препирательств арабов.

«Счастливцы! — не без горечи думал офицер. — Вот, они свободны и, может быть, таки доберутся до полка. А я в плену…»

В этот момент он случайно повернул голову назад, и взор его упал на только что пройденную тропинку. И сердце Дориа забилось радостно: он увидел, вернее он угадал, две человеческие тени, змеями скользившие по следам арабов. Это были Раймондо Дарти и Блевио Блеви… Верные солдаты не покинули своего командира в беде.

Надежда на освобождение ожила в измученной душе офицера.

Вечером арабы, захватившие лейтенанта Дориа в плен, встретились с целою шайкою одноплеменников. Офицер привлек всеобщее внимание. Интерес к нему был настолько велик, что вся шайка решилась последовать за Али в турецкий лагерь.

— Гяура будут жечь на медленном огне, потом с него сдерут кожу, выколят ему глаза, вырвут ногти, а уже потом разрубят на куски его поганое тело, — с восхищением передавали сыны пустыни один другому предположения об участи, ожидавшей пленника.