Альберто Васкес-Фигероа - Монтенегро

— Нашел.

— Неплохая находка. В жизни не видел подобного создания. На днях она услышала, как я разговариваю с Ингрид по-немецки, и тут же решила выучить этот язык.

— И выучит, — убежденно заявил канарец. — А в один прекрасный день будет жить в каменном дворце и станет важной персоной. Так предсказали боги.

— Эти боги знают, что говорят.

Благие намерения Фермины Константе разбились о горькую действительность — жизнь на борту «Дракона» начала превращаться в ад.

За бортом стояла невыносимая сорокапятиградусная жара без ветра, и корабль неподвижно застыл посреди узкого пролива. Из трюма дряхлой посудины невыносимо разило прокисшим потом, мочой и рвотой; к этим ароматам примешивался еще и смрад от грязной воды озера, от которого даже слезились глаза.

Даже дышать было тяжело, пот лил со всех градом, а пересечь палубу можно было только с риском для жизни.

— И до каких пор мы здесь будем торчать?

— Пока они не решат выйти в море.

— А если они так и не выйдут?

— В таком случае мы тоже никогда отсюда не уйдем.

Фермина прикусила язык, чтобы не выдать свои чувства, и бледный свет звезд высветил орлиный профиль ее любовника — близился рассвет, лучшее время дня, во время которого можно было двигаться и даже разговаривать, хотя мыслительный процесс требовал неимоверных усилий.

— Уходить и не понадобится, — в конце концов откликнулась она. — Мы просто постепенно высохнем, и однажды кто-нибудь просто смахнет наш прах тряпкой.

Виконт де Тегисе обвел широким жестом окружающую местность.

— Никто тебя не задерживает, — сказал он. — Можешь уйти, когда хочешь.

— Но как?

— Понятия не имею, и это меня не волнует, — ответил капитан де Луна, даже не повернув голову в ее сторону. — Я знаю лишь, что корабль останется здесь, пока это необходимо, но они никогда не покинут озеро.

— Ты как тот человек из сказки, который готов лишиться глаза, лишь бы враг ослеп, да?

— Может, и так, — только голос капитана де Луны оставался ледяным среди жары. — Я поклялся, что отомщу, и исполню клятву, пусть и ценой жизни.

— Но сейчас ты рискуешь чужими жизнями.

— Я им за это плачу.

— И даже жизнью своего сына.

— Пока он не родится, он мне не сын.

— Если мы здесь останемся, то он никогда не родится.

— Мы останемся здесь.

— Ты просто свинья и мерзавец.

Виконт де Тегисе с такой силой сжал ей лицо, что в уголке губ Фермины выступила капелька крови.

— Попридержи язык, а не то клянусь — я выкину тебя за борт, не посмотрю, что ты беременна, — произнес он, не двинув ни единым мускулом. — Меня достала эта жара, но я не собираюсь выполнять капризы портовый шлюхи. Я плачу тебя за то, чтобы вовремя раздвигала ноги и закрывала рот, не забывай об этом.

Будь у Фермины Константе под рукой кинжал, на этом бы и окончилась жизнь капитана Леона де Луны, но кинжала у нее не оказалось, и как бы то ни было, этой блуднице доводилось сносить и более жестокие удары от иных клиентов, так что она предпочла стиснуть зубы и усмирить рвущийся наружу гнев.

Тем не менее, это ночная ссора все же принесла свои плоды, поскольку на следующий день, когда невыносимая полуденная жара пошла на спад, виконт приказал построить на вершине невысокого холма нечто вроде просторной хижины без стен, куда и перебрался вместе с любовницей.

Там их встретил легкий прохладный ветерок, и когда Константе вдохнула чистый воздух, не отравленный корабельным зловонием, сердце ее учащенно забилось, радуясь уже тому, что ей позволили перебраться из глубин ада в его преддверие.

— Спасибо, — только и сказала она.

Ответа она не получила, поскольку де Луна не желал показывать слабость, в чем бы она ни проявлялась, хотя вскоре стало ясно, что вдали от вонючего корабля его отвратительное настроение значительно улучшилось.

Он выбрал место, возвышающееся над озером, рядом с чистым ручейком, вокруг стелился запах гуав и девственной сельвы.

Лишь москиты вынуждали постоянно чесаться, и виконт беспрестанно их проклинал, а волосатый паук чуть не привел к преждевременному появлению на свет будущего наследника, но, несмотря на страх и тревогу, в первую неделю, лежа в гамаке на холме, Фермина чувствовала себя почти счастливой.

Капитан, в свою очередь, тоже стал чувствовать себя гораздо лучше и вновь обрел вкус к действию и командованию маленьким войском. Он наконец-то выслал отряды, чтобы затруднить жизнь команде «Чуда», и организовал оборону пролива таким образом, что по нему не смогла бы прорваться даже военная эскадра.

Он выслал вооруженные группы, чтобы охотиться, рыбачить или реквизировать провизию в туземных деревушках, а также выработал систему сигналов с помощью зеркал и огней, чтобы в любое время суток знать о передвижениях «Чуда».

Он однозначно давал понять, что готов ждать хоть целую вечность, лишь бы уничтожить противника.

— Им только и останется, что торчать до конца жизни посреди этого озера, а стоит им ступить на землю, как мы их изрешетим, — заявил он.

— Имея в распоряжении всего двадцать человек? — поразился Бальтасар Гарроте. — Что за бред? Да чтобы держать под контролем берега этого озера, понадобится целая армия!

— Используем матросов, — твердо ответил виконт. — Часть останется у пушек, а остальные будут ходить в караул.

— Но ведь они моряки. И им не нравится сельва и туземцы.

— Я заплачу им втрое.

Большая часть моряков приняла предложение, скорее из желания покинуть вонючий и выжженный солнцем корабль, чем ради денег. Таким образом, в распоряжении виконта оказалось около пятидесяти вооруженных человек, шныряющих по берегам озера в надежде устроить засаду морякам с «Чуда», стоит только тем высадиться.

— Возможно, один раз получится застать их врасплох, но после этого они будут высаживаться только ночью, — ответила Фермина Константе, которая всегда отличалась поразительным здравым смыслом. — А вам только и останется, что играть с ними в прятки до скончания времен.

— А у тебя есть идея получше?

— Есть. Например, вернуться в Санто-Доминго и построить на эти деньги красивый дом на берегу Осамы. С твоими связями ты легко можешь стать алькальдом, а через пару лет — глядишь, и губернатором.

— А ты, значит, собираешься стать порядочной женщиной, матерью богатейшего наследника...

— И что же в этом плохого?

— Только одно: мне совсем не хочется, шествуя с тобой под руку, то и дело натыкаться на рожи твоих бывших клиентов. Хотелось бы мне знать, есть ли в городе хоть один мужчина, с которым ты не переспала?