Дороти Лаудэн - Голос сердца

Едва она распахнула входную дверь, как на нее со всех сторон посыпались вопросы.

— Миссис Дженнингс будет жить! — крикнула Микаэла, и в ее голосе наряду с радостью звучала и доля гордости.

— О, доктор Майк! — приблизился к ней Лорен Брей. — Я так за нее волновался! Мне непременно надо спросить вас кое о чем, я уже опасался, не поздно ли, но раз вы говорите, что она будет жить…

Лавочник не закончил фразу. Зрачки его закатились, будто он старался разглядеть что-то на крыше дома, он успел издать сдавленный возглас и рухнул наземь.

— Мистер Брей! — кинулась ему на помощь Микаэла, но тот уже пришел в себя.

— Сердце у тебя, старик, трепыхается, как в шестнадцать лет! — с многозначительной улыбкой произнес Сликер, поддерживая голову друга. — В твоем возрасте против этого лишь одно лекарство — хорошая рюмка виски!

Все отправились в салун — выпить за выздоровление миссис Дженнингс, и только Микаэла ушла обратно в кабинет. Она даже Колин отослала — так ей хотелось побыть одной. После очень сложной операции и остальных событий этого дня она чувствовала себя измотанной и физически и морально.

Предавшись раздумью, она склонилась над столиком, приводя в порядок инструменты. Эта деятельность большей частью приносила ей умиротворение, подводя последнюю черту под целым днем работы, чаще всего успешной. Но сегодня все было иначе. Даже облегчение, испытанное ею после удачной операции, покинуло ее, не оставив после себя и следа.

Ее раздумья прервал звук отворяемой двери.

— Все в порядке, доктор Майк? — спросил Салли, входя в комнату. — Операция была трудной?

— Для кого трудной? Для меня или для Дороти? Ты о чем спрашиваешь? — поинтересовалась Микаэла и, не глядя на Салли, снова принялась за инструменты.

— Зачем ты так говоришь? — На лице Салли опять мелькнула тень недоверия, которую Микаэла впервые заметила в предыдущее воскресенье.

— Будь по крайней мере честен со мной, — решительно повернулась она к нему. — Никакая правда меня не страшит. Единственное, чего я не желаю, — это быть обманутой. Так что выкладывай!

— Да ты о чем? — Салли удивленно поднял бровь.

— В воскресенье ты приходил к Дороти не только за конфетами. А сегодня утром вы вместе вышли из ее комнаты. Что это означает?

Напряжение спало с лица Салли. Он внимательно посмотрел в сердитые глаза Микаэлы.

— Бог ты мой, Микаэла! Да ведь ты ревнуешь! — рассмеялся он.

— Ничуть не бывало! — возразила она. — Я не ревную, я просто констатирую факты. Что я должна подумать, видя все это?

— Ты должна верить мне, в мою искренность, — очень серьезно заверил Салли. С этими словами он повернулся и вышел из кабинета.

Уже к середине недели Дороти Дженнингс почувствовала себя настолько лучше, что сомнений не оставалось — она находится на пути к выздоровлению. Все это время она лежала в кабинете Микаэлы и принимала многочисленных посетителей. Только мистер Брей, так пекшийся о здоровье Дороти, за все это время ни разу ее не навестил, к немалому удивлению Микаэлы. Лишь в пятницу он появился на пороге кабинета. В руке он сжимал банку с цветами, и Микаэла немедленно направила его наверх, где располагалась больная.

Микаэла не могла не признаться себе, что визит лавочника имел огромное значение и лично для нее. Всю неделю у нее из головы не выходили подозрительные посещения Салли заведения Лорена Брея. Как мог Салли в этой ситуации ожидать от нее доверия? Значит, не случайно, что он больше не приходит к ней после разговора, состоявшегося в день операции.

Взгляд Микаэлы скользнул к окну. За окном была все та же привычная улица. В их городе редко что менялось. Изменится ли когда-нибудь ее, Микаэлы, жизнь, встретит ли она свое счастье? Она почувствовала, как помимо ее воли на глаза навертываются слезы.

Она отвернулась от окна, взяла стетоскоп и также поднялась наверх, к своей пациентке. Дверь в ее комнату была распахнута, и до слуха Микаэлы долетели обрывки разговора Лорена и Дороти.

— Тридцать лет назад, Дороти, я уже задавал тебе этот вопрос, — говорил лавочник. — Надеюсь, что уж на сей раз ты мне ответишь.

— Все зависит от того, что это за вопрос, Лорен. О чем речь? — Голос миссис Дженнингс звучал уже довольно бодро.

— Я хотел тебя спросить, — сказал мистер Брей, смущенно глядя в пол, — не согласишься ли ты пойти со мной на вечер танцев? — И он, подняв голову, выжидательно взглянул на нее.

— По правде говоря, Лорен, ты выбрал крайне неудачное время, — возразила Дороти. — Ты же видишь, я прикована к постели. О каких танцах можно говорить?

Тут Микаэла вошла в комнату.

— Доктор Майк, вам не составит труда объяснить Лорену положение дел? — попросила пациентка.

— Да мы не будем танцевать, — сказал Лорен. — Просто посидим там, и то хорошо.

Микаэла раздумывала не больше секунды. Скорее всего, Дороти не повредит, если она со своим бывшим возлюбленным пойдет на праздник. На ее здоровье это не отразится, а кое-кому, возможно, будет весьма поучительно увидеть ее рядом с Лореном Бреем.

— Если вы тепло оденетесь и не будете танцевать, — она слегка пожала плечами, — то с точки зрения медицины никаких противопоказаний нет.

— Замечательно! — возликовал лавочник. — Я искренне рад. Значит, до воскресенья! — Он надел шляпу и ушел.

Микаэла присела на край постели и пощупала пульс Дороти. Убедившись, что никаких отклонений от нормы нет, Микаэла поднялась:

— Всего хорошего!

Но Дороти удержала ее:

— Постойте, Микаэла! Мне надо с вами поговорить. Я знаю, вы на меня сердитесь, но зря. Того, что вы думаете, не было.

— А что же я думаю? — изобразила удивление Микаэла.

— Вы думаете, что я воспользовалась вашей доверчивостью вам на зло, — сказала Дороти, не спуская с лица Микаэлы своих светлых глаз. — И вы думаете, что я с Салли… — Она не закончила фразу. — Я, Микаэла, вам друг. И что бы вам ни померещилось, я никогда вас не предам. Поверьте мне!

Теперь Микаэла опустила в раздумье голову, как несколько минут назад Лорен Брей. Ей вспомнился давешний разговор с Колин о размолвке с Беки. И Микаэла дала ей совет — поговорить по душам с подругой, тогда все уладится. Почему же ей самой так трудно следовать этой рекомендации? Обиженному все видится в ином свете!

— Послушайте, Микаэла, — продолжала Дороти, — обо мне вы можете думать, что вам угодно. Только не сомневайтесь в Салли. В его сердце есть место лишь для вас одной. Все, что он делает и думает, подчинено любви к вам. И он не только искренен в своем чувстве не меньше вас, но так же надежен, как вы, и так же готов в любую минуту прийти на помощь. А ведь это важнее всего. Какое значение имеет такой пустяк — танцует он или не танцует? Вы замечательно подходите друг другу.