Бернард Корнуэлл - Хаос Шарпа

Шарп был уже на полпути к подножью холма. Скатанная шинель, ранец, винтовка, патронташ и кавалерийский палаш в ножнах подпрыгивали и гремели во время бега. Немногие офицеры вооружались винтовками, но Шарп когда-то служил рядовым, и ему было не по себе без тяжёлой винтовки на заплечном ремне. Харпер поскользнулся на мостовой, но недавно подбитые гвоздями подошвы башмаков помогли ему удержаться на ногах. Между домами уже виднелась река. В этом месте, вблизи от устья, Дору была столь же широка как Темза в Лондоне, но, в отличие от Лондона, река здесь бежала между гор. Город Опорто, где находился Красивый Дом, принадлежавший много лет занимающемуся бизнесом в Португалии семейству Сэвидж, располагался на крутом северном берегу, в то время как Вилла Нова де Гайя был на южном, и именно в там жила большая часть британских подданных: Крофты, Тэйлор-Флэдгэйты, Бёрмейстры, Смит-Вудхаузы и Голды. Экспорт вина до войны приносил португальской казне чрезвычайную выгоду. Теперь же на вершине холма в Вилла Нова, на террасе женского монастыря, расположилась дюжина португальских пушек. Французские орудия с северного берега били по ним, круша каменные плиты террасы. Ядра свистели над головой стрелков, канонада гулко гремела, как недавняя ночная гроза. Пороховой дым и густые тучи пыли от разрушенных зданий висели в воздухе, бросая тень на белые стены монастыря. Харпер снова поскользнулся и на этот раз упал.

— Чёртовы ботинки, — выругался он, поднимая выпавшую из рук винтовку.

Стрелки увязли в плотной толпе беженцев.

— Иисусе, — Пендлтон, самый юный из стрелков, первым увидел то, что творилось на реке, и выпучил глаза от удивления.

Когда на рассвете вместе с капитаном Хоганом Шарп и его люди переходили узкий понтонный мост, направляясь в Опорто, на нём было пустынно, теперь же его по нему медленно, очень медленно двигались тысячи людей и стада домашнего скота, а некоторые силой прокладывали себе дорогу в противоположном направлении, на север.

— Как, черт возьми, мы прорвёмся, сэр? — спросил Пендлтон.

Шарп не знал, что ответить.

— Продолжайте движение! — скомандовал он и направил своих людей в переулок, который круто спускался к реке.

Перед ними, цокая копытцами по камням мостовой, бежала коза с оборванной верёвкой на шее. Пьяный португальский солдат лежал у стены с ещё полным бурдюком на груди, рядом валялся мушкет. Шарп, чтобы его стрелкам не пришла в голову та же соблазнительная мысль, спихнул бурдюк на булыжники и со всей силы наступил на него, разрывая кожу. Возле реки улицы стали более узкими, среди теснящихся многоэтажных домов попадались мастерские и склады. Здесь толпа беженцев стала гуще. Каретный мастер забивал дверь досками, — предосторожность, которая только раззадорит французов, и они непременно разорят его дом и разгромят всё, что не смогут унести. Выкрашенный красной краской ставень бился на ветру о стену. Брошенное бельё полоскалось на верёвках, натянутых над головами между домов. Пушечное ядро пробило крышу, разбрасывая вокруг осколки черепицы. Собака с рассечённой черепком до кости лапой хромала под гору и тихонько скулила. Женщина вопила, зовя потерявшегося ребенка. Вереница маленьких сирот, одетых в одинаковые домотканые крестьянские рубашонки, кричала от ужаса, а две монахини пытались расчистить для них проход в толпе. Священник бежал от церкви с массивным серебряным крестом на одном плече и грудой вышитых одеяний на другом. Через четыре дня ведь Пасха, вспомнил Шарп.

— Действуйте прикладами, — кричал Харпер, призывая стрелков пробиваться сквозь толпу, которая заблокировала узкие арочные ворота, ведущие на набережную.

Телега, загруженная мебелью, перевернулась, и Шарп приказал оттащить хлам в сторону, расчищая дорогу. Спинет, а может быть, клавесин, покрытый тонкой инкрустацией, был разбит в щепки и превратился в кучу мусора. Кое-кто из стрелков, сдерживая винтовками толпу, расчищал дорогу к мосту для сирот. Рухнула груда корзин, и множество живых угрей заскользили, как змеи, по булыжной мостовой. Французы уже развернули пушки на вершине холма и были готовы бить прямой наводкой через реку по португальской батарее, расположившейся на террасе женского монастыря.

Хэгмэн предупреждающе крикнул, указывая на трёх солдат в синих мундирах, выскочивших из переулка, и дюжина винтовок угрожающе вскинулась, но Шарп вовремя заметил высокие плюмажи и заорал, призывая своих людей опустить оружие:

— Это португальцы!

Он приказал вынуть кремни, чтобы не допустить случайного выстрела в толпе. Пьяная шлюха, крутившаяся в дверях таверны, попыталась обнять одного из португальских солдат, но он оттолкнул её. Это привлекло внимание Шарпа, и он успел заметить, что двое его людей, Вильямсон и Тэррант, исчезли за дверями таверны. «Чёртов Вильямсон!» — подумал он, и, приказав Харперу двигаться дальше, последовал за этими двумя в таверну. Тэррант обернулся, собираясь дать отпор, но слишком медленно, и Шарп ударил его под-дых, врезал своей головой ему в лоб, попал кулаком Вильямсону в горло и еще раз добавил Тэрранту по физиономии, после чего вытолкнул обоих на улицу. Он не сказал ни слова и не собирался с ними разговаривать, провожая пинками к воротам.

За воротами толпа беженцев была ещё плотнее, потому что у пристани находились около тридцати британских торговых судов, пойманных в ловушку упрямым западным ветром. Моряки ждали до последнего момента перемены ветра, и теперь должны были спасаться. Те, кому повезло, гребли на шлюпках на другой берег Дору, неудачники влились в хаотическое столпотворение, пробиваясь к мосту.

— Идём здесь! — Шарп провел своих людей по галерее вдоль складов, пробиваясь сбоку от толпы, в надежде подобраться к мосту.

Высоко в небе грохотали пушечные ядра. Португальскую батарею заволокло пороховым дымом, с каждой минутой всё более плотным, его пронзали огненные отблески в момент выстрелов. Язык чёрного дыма вытянулся вдоль зажатой холмами реки, и ядра с нарастающим грохотом неслись вверху навстречу французам.

Взобравшись на груду пустых корзин из-под рыбы, Шарп смог увидеть мост и прикинуть, сколько его людям потребуется времени, чтобы благополучно пересечь реку. Он понимал, что времени осталось совсем немного. Все больше португальских солдат отступало к реке по круто уходящим вниз улицам, и французы не могли далеко отстать от них. Шарп слышал уже близкий треск выстрелов как аккомпанемент грому артиллерийских орудий. Он разглядел карету миссис Сэвидж, но не на мосту: она пересекала реку на громоздкой виной барже и уже приближалась к южному берегу. Ещё несколько барж пересекали реку, но их вооружённые команды взяли на борт лишь тех, кто смог за это заплатить. Шарп понимал, что мог бы силой прорваться на одну из лодок, но для этого нужно было пробиться через толпу женщин и детей к причалу.