Александр Старшинов - Легионер. Век Траяна

— Фрументарий, занимаюсь поставками хлеба, — добавил Декстр.

— Убитый тоже занимался хлебом? — спросил Приск.

В следующий миг острие кинжала больно кольнуло кончик его носа. Юноша вздернул голову вверх и привстал на цыпочки.

— Придержи язык! Или… — Декстр убрал кинжал так же мгновенно, как и выхватил из ножен.

У здания принципии Приска поджидали все семеро его товарищей. Вместе с ними — знаменосец Мурена.

— Ну, что обнаружили? — поинтересовался знаменосец. — Еще пару трупов отыскали в кустах? Или целую когорту?

Приск пожал плечам:

— Нет, трупов там больше не было… Вообще ничего не было. Только трава смята.

— Узнали, кто убил нашего парня? — спросил Мурена.

Приск отрицательно покачал головой.

— Разбойники, — предположил Малыш.

— Даки. Это наверняка, — решил Кука.

— Вы молодцы, что принесли тело, — похвалил знаменосец. — Легионеры своих павших не бросают.

— Это все Приск! — сообщил Скирон. — Он настоял, чтобы мы целую милю тащили тело… — Кажется, Скирон до сих пор из-за этого злился.

— Держите тессеры![21] — Знаменосец выдал каждому свинцовую пластинку с буквами «LVM». — Можете напоследок повеселиться в канабе.

— Будто гладиаторы перед смертельным боем, — заметил Приск.

— Что?

— Это я так… вспомнил… В театре тоже тессеры выдают. На вино.

— Будет тебе здесь театр! — предрек Мурена. — Пить можно только в одном заведении, что содержит ликса[22] Кандид. По этим тессерам вас выпустят из лагеря.

— Обратно-то впустят? — спросил Кука.

— А ты шутник! Приказано явиться в первую дневную стражу.[23] Ты — отвечаешь.

Кука глубоко вздохнул и вскинул руки:

— А мне здесь нравится! А воздух-то, воздух! Так и пьется. Почти Кампания.

— Ну-ну, — хмыкнул Мурена, — посмотрим, что ты запоешь зимой, когда задница в латринах[24] к сиденью примерзнет.

— К зиме один из нас, возможно, умрет, — сказал темноволосый парень с правильными чертами лица. Его можно было бы назвать красавцем, если бы не слишком густые брови и не постоянно сумрачное выражение лица. Широкие скулы говорили об этрусской крови. — Или попадет в большую беду.

— Неужто предсказатель? — съязвил Кука. — Гороскопы составляешь?

— Не тебе. — Парень еще больше насупил брови. Составление гороскопов было занятием опасным, гораздо опаснее, чем солдатская стезя: Домициан преследовал астрологов и философов то вместе, то попеременно, в зависимости от настроения. А настроение у третьего императора из рода Флавиев менялось частенько.

— Мне что предскажешь? — спросил тощий Скирон.

— Судьба твоя извилиста.

— Ха, да ты прям Тиресий! — хмыкнул Кука, с ходу награждая приятеля прозвищем на всю жизнь.

— Зря смеешься, — отозвался предсказатель.

В этот момент Приск вспомнил, что остановиться у раздвоенного дуба им предложил именно Тиресий.

— Ты можешь сделать для меня амулет? — оживился Крисп, полноватый увалень с голубыми глазами.

На шее у него на засаленном шнурке уже позвякивали два серебряных амулета, но он не прочь был повесить на ту же нить третий.

Крисп происходил из крестьянской семьи, что много лет выживала в соседстве с огромными латифундиями в Кампании и, наконец, разорилась. Отец и братья пошли в арендаторы, а Крисп — в легион, дабы выслужить себе надел и вновь обрести клин собственной земли по выходе в отставку, только за много-много миль от Италии.

— Нет, — покачал головой Тиресий. — Амулеты не заговариваю и проклятия не насылаю.

— Может, оружие заговоришь? — Крисп явно был разочарован.

— Тренируйся лучше, — усмехнулся предсказатель.

— Что скажешь? Они в самом деле все свободные и ничем не запятнаны? — спросил Кубышка у знаменосца, просматривая свои записи. — Никто из этих задохликов не вызывает подозрение?

— Все вызывают, — отозвался Мурена, для убедительности выпятив нижнюю губу. — Прежде всего, потому, что вербовал их Сульпиций, а этот завербует кого угодно, скоро баб начнет нам в легион присылать. Или детей. Разве не помнишь, как в прошлом году он записал к нам двух рабов?

Раб, посмевший выдать себя за свободного и посягнуть на право римского гражданина служить в легионе, распинался. Это было известно всем невольникам. Так что тем, чье тело безобразили отметины: проколотые уши, следы от ношения рабских ошейников — и уж тем более, кому «посчастливилось» за какую-нибудь провинность огрести клеймо на лоб, никогда и не пытались «освободиться» столь опасным образом. Но те, чье тело не носило знаков рабского состояния, время от времени пытались пробиться в легионы, несмотря на все строгости.

— Но эти-то не рабы, — заметил Кубышка.

— Это уж точно. Но сдается мне, что Кука — «охотник», подменивший того, кому надобно идти в легион.

— С чего это? — тут же заспорил медик. — Они все из Италии, там уже давно нет набора — только добровольцы. Какой толк «охотнику» подменять собой добровольца? Это же не провинция, где хватают кого ни попадя и силком волокут в лагерь.

— Ну, не знаю, может, у парня позорное прошлое, ланиста[25] там, сутенер. Может, папаша содержит лупанарий.[26] Или парень сдуру записался в гладиаторскую школу…

— Про гладиаторов не сочиняй — у него на коже ни отметин каленым железом, ни следов бича.

— Послушайте, Декстр велел выбрать восемь человек именно таких — сомнительных, но ловких, знающих грамоту, но которым деваться некуда, и определить к Валенсу, — напомнил знаменосец. — Вот мы и определим этих восьмерых, пусть служат. Они не рабы, остальное меня не волнует.

— Парни обречены? — спросил медик.

— Предыдущая восьмерка вся сгинула за Данубием. Интересно, зачем Декстр потребовал, чтобы эти умели рисовать?

Медик пожал плечами:

— Он большой урод.

— Ты хотел сказать — оригинал, — поправил знаменосец.

— Сказал то, что сказал.

Начало лета 849 года от основания Рима [27]

Эск. Нижняя Мезия

Хотя Пятый Македонский легион основал в этих местах постоянный лагерь почти сто лет назад, еще в конце правления Цезаря Августа, поселок при лагере так и остался маленькой канабой и не превратился в настоящий город.

Прибыв в Эск накануне вечером, новобранцы толком не успели осмотреть поселение. Тогда они, как только миновали ворота, тут же наткнулись на вывеску таверны «У стены», где поели (весьма скудно) и сразу же завалились спать в холодной и грязной общей комнате. Утром, наскоро перекусив, отправились в лагерь. Так что теперь новобранцы не представляли, где можно в Эске повеселиться. Римляне, обустраивая постоянный лагерь для легиона, позаботились отхватить солидный кусок земли — где и лагерь можно было поставить, и канабу разместить, и еще чтобы осталось солидное поле для выпаса скота — как для того, что держали обитатели канабы, так и для мулов и лошадей легиона. Имелось еще немного земли под огороды и под покос — там в основном возились сожительницы и дети легионеров.