Андрей Цепляев - Ссмертельный ужас (Возмездие)

— Мой отец и дед платили сервисьо[6] раз в пять лет! Теперь я вынужден платить его ежегодно, — не унимался Агирре. — Места[7] разрушает наше хозяйство. Ходят слухи, что следующей весной они проведут каньяду рядом с Севильей. Это коснется всех. Что ты будешь делать, Гомара, без крестьянского вина и хлеба?

— Не хлебом единым… — отмахнулся Гомара, убегая на кухню.

— Посмотрим, как вы запоете, когда их вонючие овцы вытопчут наши поля и виноградники.

— Он прав, — подал голос кто-то из завсегдатаев. — Я продал весь хлеб задолго до жатвы. К зиме у меня не будет ни зернышка. Мои земли и скот давно заложены. Через год я стану пеоном[8] или выйду на большую дорогу.

— Это происходит повсюду, но Места одна из многих проблем, — согласился его собутыльник, потягивая дешевое вино. — Рыба, как это водится, гниет с головы. Налоги с каждым годом все выше, а деньги утекают в Италию на бесконечные войны или во дворец на оргии и пиры. Король забыл о нас!

— Осторожнее, Санчо, — шепотом предупредил приятеля разорившийся пахарь. — Тут далеко не все свои.

— О каком короле ты говоришь? — усмехнулся Агирре. — Фердинанд уже три месяца как в могиле. Хотя постой. Ты, наверное, имеешь в виду малютку Карла? Какой он к черту король, когда ни языка, ни обычаев родной страны не знает. Пусть в Брюсселе остается.

— Если уж на то пошло, то королем должен стать его младший брат Фердинанд, — подхватил пахарь.

— Кто ж ему позволит.

— А может, вы хотите, чтобы на трон вернулась королева мертвых? — закричал какой-то пьяный крестьянин. — Держу пари, Хуана[9] спит и видит, как тискает чресла своего муженька.

— Вы как хотите, но нет сейчас в Испании короля, только кучка грандов, сосущая из нас кровь.

Агирре залпом осушил кружку и довольно хмыкнул. Тут его плывущий взгляд уперся в Альвара и его сотрапезника. Оба как раз доедали форель.

— Вот вы, сеньор Диас, — одновременно развязно и учтиво обратился он к идальго. — Кстати, приятно вас снова здесь видеть. Вы родились в Севилье. Мы все знали вашего отца, царствие ему небесное. Как же вам удалось разбогатеть? Монастырь не самое подходящее место чтоб набить мошну, если только вы не аббат или келарь.

— Клянусь честью, — нахмурился Альвар, — если бы не знал тебя с юности, почел бы это за оскорбление. Мой названный отец был приором здешней обители. Ты знаешь.

Агирре кивнул, отмахнулся и пожал плечами, сотворив еще несколько жестов мало напоминавших извинения.

— И все-таки, ваша милость. В чем секрет? С момента совершеннолетия вы исчезли из Севильи на десять лет, а затем появлялись два раза в год к сроку, когда наш достопочтенный Фонтан де Гомара достает бутыли со своим лучшим хересом. Вы никогда не рассказывали старым знакомым о своей жизни. Тот идальго, что забрал вас после смерти отца… Как его звали?

— Хуан де Риверо, кажется, — предположил Санчо.

— Он самый. Это его стараниями вы так разбогатели?

Альвар оторвался от еды, стрельнув взглядом на стену, где висела шляпа и плащ. Самое время сослаться на неотложные дела и уйти, как он всегда делал, когда разговор заходил о его постыдном прошлом. Однако в этот раз он был не один. Молодой дворянин рядом молча поглаживал рукоять шпаги. Красивый, осанистый, с густыми каштановыми волосами, в дорогом итальянском дублете, юноша принадлежал к одному из древних родов Испании, но большими средствами не обладал и поэтому состоял на службе. Весной ему исполнилось двадцать шесть. Они познакомились месяц назад в книжной лавке, куда пришли в поисках сарагоского издания «Амадиса Гальского»[10] Родригеса де Монтальво. Книгу Альвар не нашел, зато приобрел нового друга. Юноша оказался достойным собеседником. С детства его обучали латыни, чтению и письму. Он знал четыре правила арифметики и умел составлять торговые грамоты. В Севилью прибыл в качестве инспектора, собирать отчет о работе портовой канцелярии герцога Медина-Сидонии. Со временем Альвар стал приглашать его к себе домой, где они часами обсуждали любимые книги и играли в шахматы.

Этим утром они отправились на прогулку за город к целебному ручью. Возвращались поздно, жутко голодные. В таверну «Черная бочка», расположенную за городом в портовом квартале Триана, забрели случайно. По эту сторону реки хватало всякого сброда, и Альвар обычно старался не водить сюда друзей, но в этот раз выбирать было не из чего.

Агирре все еще ждал ответа, развлекая посетителей хмельной улыбкой. Вино ударило пьянчуге в голову. За подобные изъяснения с любым другим фехтовальщиком, крестьянин давно бы поплатился жизнью, но Альвар не посмел бы проткнуть одного из тех, с кем когда-то играл в покорителя мавров и гонял палками овец.

— Меня кормит шпага, — коротко ответил идальго. Пусть понимает, как хочет, дурья башка.

— Сеньор Диас не обязан распространяться о роде своих занятий, — неожиданно резко отозвался юноша. — Он идальго, так же как и я, а идальго никому ничего не должен.

Крестьянин как-то подозрительно засвистел и, покосившись на юношу, стал теребить лезвие охотничьего ножа.

— Клянусь честью, сеньор Диас, ваш спутник за словом в карман не полезет, но если он и впрямь идальго, не мешало бы ему представиться.

— Альвар Нуньес Кабеса де Вака из Хереса, — достойно произнес тот, на что Агирре ответил тупым молчанием. Имя ни о чем ему не говорило.

— Что ж, коров[11] я люблю, — наконец улыбнулся тот, запрокинув за плечи слипшиеся космы. — Зато не люблю, когда лезут не в свое дело. Возможно, нам придется потолковать наедине.

— В любое время к вашим услугам, только не тяните. К концу мая я должен покинуть этот чудесный город.

— Да неужели?

— Я бы на твоем месте поостерегся, — произнес Альвар, впечатленный храбростью тёски. — Юноша несколько лет воевал в Италии, участвовал в битве при Равенне и шпагу носит отнюдь не для красоты.

— Дворяне! Все одинаковые, — заворчал Агирре, жалея, что не удастся подраться. — Чуть что сразу шпага, шпага. У меня ее нет и фехтованию я не обучен. Я простой крестьянин, но это не значит, что об нас можно ноги вытирать, ведь мы кормим Испанию.

Завсегдатай, едва не плача, потянулся к кувшину с вином, но не найдя в нем ни капли в отчаянии замахнулся и с треском вонзил нож в столешницу.

— Черт подери, Агирре! Пошел вон отсюда! — в исступлении завопил Гомара. — Клянусь Девой Марией, запишу этот стол на твой счет!

— Значит, вы участвовали в битве при Равенне, — обратился к молодому дворянину Санчо. — Во время отступления вы видели сэра Террайля де Баярда?