Василий Седугин - Призвание Рюрика. Посадник Вадим против Князя-Сокола

– Нет, я родилась под несчастливой звездой, и не будет мне удачи! – продолжала твердить она. – Я всю жизнь жаждала настоящей любви, и вот она пришла, но я чувствую, что потеряю ее!

Из Новгорода Вадим отъезжал в подавленном настроении. Одно к одному: и вещий сон, и прощание с Велижаной, и ее страшные слова о вечной разлуке… А тут Багута как назло вертится рядом на своем коне, делится планами предстоящей битвы, вспоминает, какие хитрости применяли славяне в войнах с неприятелем. Может, рассказать ему о своих встречах с его женой, очистить душу перед смертельным сражением? Тогда нетрудно предсказать судьбу его, Вадима: будет он торчать где-нибудь в кустах со стрелой в спине, пущенной Багутой…

Войска приближалась к Ладоге. Багута и Вадим выехали вперед войска, прикидывали, в каком месте дать бой норманнам. Наконец воевода остановился между рекой Волховом и длинной старицей.

– Вот здесь и встретим врага, – убежденно сказал он. – Лучшей позиции не найти.

Вадим огляделся окрест, недоуменно промолвил:

– И чем мы здесь выиграем? У нас в два раза больше сил, поэтому надо выбирать поле пошире, попросторней, чтобы можно было попытаться окружить, ударить неприятелю в бок, в спину. А что тут? Наши силы будут скованы в своих действиях, потому что бить мы сможем только в лоб. Норманны лучше вооружены и легко отразят наши наскоки. Мы обречены на неудачу!

– Вот точно так станет рассуждать и ярл Олег. Он не откажется дать бой на такой позиции, что мне и надо!

– Но в чем наш выигрыш? – недоумевал Вадим.

– В воде. С одной стороны Волхов, с другой – старица. В них, в темноте мы укроем пару тысяч воинов, они выждут время и по моему знаку ударят норманнам в спину. Теперь понял?

Конечно, Вадим знал об этой хитрости славян, об их умении прятаться в воде, выставив наружу конец обрезанного тростника. В теплой воде они могли находиться неопределенно долго, а потом в нужный момент вдруг появлялись перед изумленным противником и наносили неожиданный удар. Знать-то знал, а вот применить догадался только Багута.

– Если бы нашим противником были славянские племена, я бы ни за что на эту хитрость не решился, – говорил воевода, внимательно осматривая местность. – Мою задумку они легко и просто разгадали бы. А сейчас перед нами далекий северный народ, который слыхом не слыхивал о наших уловках. Вот одну из них мы и применим.

На другой день к вечеру из леса вывалились отряды противника, стали растекаться вдоль леса, занимая позиции для боя. Вадим наметанным взглядом определил, что вооружены они были лучше новгородского войска: на каждом воине или кольчуга, или доспехи, на головах металлические островерхие шлемы, при каждом воине меч, копье и окованные железом щиты; у некоторых боевые топоры. Противник серьезно готовился к походу, видно, ярл Олег – полководец опытный и предусмотрительный.

Ночь прошла спокойно. Утром началось движение. Посаднику следовало стоять позади своего войска и вместе с воеводой руководить боем. Но Вадима угнетало какое-то нехорошее предчувствие, ему казалось, что все осуждающе смотрят ему в спину, говорят только о нем. И он, чтобы побороть свой духовный недуг, вышел перед строем, взмахнул огромным мечом и крикнул так громко, как только мог:

– Новгородцы! Зададим трепку этим заморским хвастунам!

И первым кинулся на врага.

Три раза бросались славене на плотный строй норманнов и трижды откатывались назад. Загородившись огромными круглыми щитами, враг длинными пиками и мечами отбивал нападения, укладывая перед собой все новые и новые трупы новгородцев. Чувствовалось, что в бою наступает перелом, что сейчас викинги бросятся вперед, чтобы сокрушить расстроенные ряды неприятеля.

И тут бесшумно, без криков и звона оружием, из воды стали выходить тысячи славен. Выбравшись на берег, они бросились на неприятеля со спины и боков. Другое бы войско тотчас обратилось в панику и было разгромлено в короткое время. Но – не норманны. По команде ярла Олега они быстро перестроились в «черепаху»: создали круг, накрылись щитами, которые их защищали от стрел, и стали медленно отступать. Новгородцы окружили их со всех сторон, постоянно нападали и засыпали стрелами. Но норманны отбивали все их наскоки, а воины посредине вдруг убирали щиты, выпускали сотни стрел и тотчас прятались под них. Дрогни и побеги хоть один воин, разбей железный круг, нарушь его лишь в одном места, и гибель всех была бы неизбежной. Но викинги стояли насмерть, продолжая двигаться в сторону Ладоги.

Дорога сужалась, появились чащобы и болота, новгородцам становилось все труднее преследовать неприятеля, и Багута приказал отойти назад.

До четверти воинов потеряли норманны, и новгородцы праздновали трудную победу.

На третий день после боя они вышли к Ладоге, стали обтекать ее со всех сторон. К ним присоединились отряды из племен чудь и весь. Окрестный лес наполнился людским говором, стуком топоров, визжанием пил; в воздухе поплыл дым от многочисленных костров, запахло жареным мясом.

После трех дней приготовлений Багута бросил войска на приступ. Воины дружно и напористо полезли на стены. Норманны на них лили кипяток и смолу, поражали стрелами, дротиками и камнями, отбивались мечами и пиками, однако некоторым новгородцам удалось взобраться на площадку и продержаться некоторое время, но неприятель выстоял.

– Ничего, завтра будем в городе! – уверенно говорил Багута, обходя бойцов. – Нам чуть-чуть не хватило настойчивости и злости. Завтра мы их сломим!

Но вдруг вечером прискакал гонец и сообщил, что надо немедленно сниматься и поспешать к Новгороду: кривичи большими силами окружили город и готовятся к приступу. Вадим тотчас отдал приказ на выступление.

«Да, не так прост оказался Олег, – размышлял Вадим, покачиваясь в седле. – В короткий срок сумел разобраться в противоречиях и давнишних обидах племен и умело использовал в своих целях». То, что нападение кривичей на Новгород являлось кознями ярла, он нисколько не сомневался.

Кривичи, узнав о приближении войска Вадима, быстро снялись и ушли в верховья реки Великой, в любое время угрожая вновь явиться под Новгород. Ладога осталась в руках норманнов, и Вадим ничем не мог ей помочь.

Так продолжалось полтора месяца. Неожиданно в Новгород со свитой прибыл князь кривичей Тримир и предложил совместный поход против Олега.

– Он нанес мне смертельную обиду, – говорил он, отводя взгляд в сторону. – Я все готов отдать, чтобы отомстить. А чтобы ты, посадник, не сомневался в моей искренности, возвращаю Новгородскому княжеству земли по реке Великой и обещаю впредь не предпринимать попыток захватить их.