Дмитрий Полетаев - Форт Росс

Дарья Валентиновна выключила пультом видеопроектор и поднялась с места. Свет в небольшом, уютно обставленном зале зажегся автоматически. Агент оказался на ногах на мгновение раньше ее.

— Так точно, товарищ подполковник, но Иван Андреевич Крылов в своей басне еще и говорит… э-э-э… говорил, то есть писал далее: «но мы истории не пишем…» А мы, позвольте заметить, как раз этим и занимаемся!

Дарья Валентиновна, которая в это время наливала себе в стакан воду из бутылочки «Перье», поставила бутылку на стеклянный поднос и повернулась к агенту.

— А я и не знала о ваших литературоведческих способностях, — чуть усмехнувшись, произнесла она, с интересом и как бы заново разглядывая агента. Глаза его блестели, и румянец играл на щеках. Правда, происхождение его было неясным. «Скорее всего, от духоты», — наконец решила про себя Дарья Валентиновна.

— Ну-ну, продолжайте! — подбодрила она молодого человека.

— По удивительному совпадению, — с готовностью продолжил Четырнадцатый, — деятельность, которую себе отводят Странники, это они так себя называют, почти совпадает со стратегией нашей деятельности по этому временному отрезку. Скорее всего, это связано с тем, что Клиент неплохо подготовлен по этому периоду истории…

— А что вы имели в виду под словом «почти», Четырнадцатый? — бесцеремонно оборвала подчиненного Дарья Валентиновна.

Молодой человек немного замялся, как бы подбирая слова.

— Видите ли, Дарья Валентиновна, на основе прослушанных диалогов Дмитрия — так зовут лидера группы Странников и владельца Временного Транспортера — с членом группы по имени Марго, ребята могут отнестись неоднозначно к нашей временной коррекции по делу Резанова.

— Что значит «неоднозначно», Четырнадцатый? — Голос Дарьи Валентиновны, казалось, зазвенел от внутреннего напряжения.

— Дело в том, что они находятся под романтическим влиянием легенды о любви графа Резанова к прекрасной Кончите.

— Почему «граф»? Он же не был графом, — машинально спросила молодая женщина. Было видно, что она думает совершенно о другом. Тем не менее Четырнадцатый посчитал своим долгом пояснить:

— Согласно поэтической легенде, Дарья Валентиновна…

— Понятно! — кивнула головой подполковник. — Ну и что же вы собираетесь предпринять?

— Есть одна идея, Дарья Валентиновна… Мне кажется, что к Клиенту вполне применима статья Четвертая нашего устава…

Дарья Валентиновна вновь повернулась к столику с водой и налила «Перье» уже в другой стакан. Взяв его, она подошла к Четырнадцатому и протянула воду ему. Молодой человек взял стакан, по-военному кивнув головой в знак благодарности.

— Пейте, пейте, — подбодрила его Дарья Валентиновна, чуть пригубив из своего. — А то что-то у нас тут жарко…

Молодой человек за один присест жадно выпил воду. Очевидно, ему действительно было очень жарко…

— Ну что ж, — наконец прервала затянувшуюся паузу Дарья Валентиновна, — ваш кодовый номер позволяет вербовку. Только обязательно согласуйте все с Синицыным. Ну а пока, до принятия решения, Клиент переходит под вашу личную ответственность! Вы поняли меня, Четырнадцатый?

— Так точно, товарищ подполковник! — просияв, воскликнул молодой человек. — Разрешите идти?

— Идите, — отворачиваясь, произнесла Дарья Валентиновна.

Залихватски щелкнув каблуками и кивнув головой ей в спину, агент развернулся и чуть ли не строевым шагом направился к двери. Было видно, что его просто распирало от радости. Когда дверь за ним закрылась, Дарья Валентиновна наконец позволила себе немного расслабиться. Она снова плюхнулась на плюшевый диван и, сняв туфли, положила ноги на спинку впереди стоящего кресла.

— Детский сад! — произнесла вслух молодая женщина. Нажав кнопку на пульте, она притушила в зале свет и закрыла глаза.

Лета 1825-го, декабря 13-го. Санкт-Петербург. Дом Российской Американской Компании. За день до восстания на Сенатской.

Члены совета директоров Российской Американской Компании уже давно разъехались, когда Рылеев провожал своего гостя до дверей. Их шаги гулко отдавались в опустевших залах правления компании. Прощание их происходило совершенно по-другому, нежели встреча. Теперь Кондратий Федорович был совершенно спокоен, несмотря на некоторую бледность и печаль в глазах. Гость его, напротив, выглядел взволнованным. Накинув на плечи свой дорогой плащ с меховым подбоем, полковник Синицын взял в руки перчатки и вновь повернулся к Рылееву.

— В определенном смысле я завидую вам, Кондратий Федорович! Не каждому даруется закончить жизнь так, как это предстоит сделать вам! Вы навсегда войдете в историю России как ее истинный сын! Как ее истинный герой! И неважно, что чуть-чуть под другим углом зрения… Это в конце концов не имеет значения… Поверьте, если бы эти люди пришли к власти… — Синицын многозначительно умолк, глядя Рылееву в глаза. Тот в ответ лишь глубоко вздохнул.

— Я понимаю, я надеялся, что мы смогли бы их удержать…

— Может, и смогли бы, — неожиданно согласился Синицын. — Я даже думаю, что смогли бы! — Синицын сделал особое ударение на слово «думаю». — Но… Риск велик, Кондратий Федорович! Как только мы оставляем Истории малейшую зацепку для того, чтобы хоть что-то, хоть самая малость, могло пойти не так, как задумывалось, — можете не сомневаться, обычно так и происходит! И последующие сто лет будут наполнены великими идеями с катастрофическими последствиями! Уж поверьте моему слову! Но мы стараемся что-то делать, как видите… О вашем же конкретном завтрашнем случае я вам все рассказал. Если авантюра господ офицеров Трубецкого, Пестеля и прочих удастся, то через десять лет Россия как единое государство, которое мы с вами знаем и любим, перестанет существовать. В этом уж можете быть абсолютно уверены — мы проверяли!

Кстати, нечто подобное произойдет и в конце следующего, двадцатого века. Тогда тоже будет много слов о свободе и демократии. Да только неуемные амбиции «ключевых игроков», так сказать, опять чуть не доведут страну до краха. Но тогда это будет поправимо. Время все же будет другое. А вот если бы эти события произошли в начале девятнадцатого, — Синицын театрально воздел руки кверху, — тогда это была бы национальная катастрофа! Так что помните, Кондратий Федорович, это будет национальная катастрофа! Перекресток Истории — завтра! И вы направляете ее ход! Решение, естественно, все равно остается за вами, но… я надеюсь…

— Да-да! — Рылеев как будто очнулся от спячки. — Вы можете быть уверены! Восстание завтра… не состоится!