Юлия Андреева - Двойник Жанны де Арк

– Простите мне мою слабость, должно быть, я еще не достаточно оправился после ранения, – он снова покраснел. – Простите меня… за то что… я не был с Жанной и не предотвратил позорный плен… Боюсь, что теперь мы должны лишь уповать на волю провидения и на то, что дофин сделает все возможное, чтобы вызволить Деву.

Приятный в обхождении юноша сразу же понравился графу, и он устроил пир в честь его счастливого исцеления и возвращения в родные земли. Увидев своего бывшего жениха, Брунисента зарделась, точно маков цвет, мгновенно ощутив, как стрелы любви пронзают ее сердце. Она была готова броситься на шею благородному и, надо сказать, очень красивому рыцарю, умоляя его выкрасть ее из родительского замка, дабы она не смогла достаться проклятому де Вавиру.

Очаровательный юноша поселился в замке Лероз. Каждый день он просыпался с первыми лучами солнца и отправлялся на охоту с отцом Брунисенты или на конную прогулку вместе с ней и сопровождавшими ее дамами. По вечерам он рассказывал о своей службе у маршала де Рэ и встречах с Жанной.

– Когда Дева в сопровождении рыцарей Бертрана де Пуланжи, Жана де Нозеленпона, прозванного Жаном из Меца, Коле де Вьена, лучника Решара и вашего покорного слуги из Вокулера прибыла к дофину Карлу, он решил подвергнуть ее испытанию. Жанна и ее свита вошли в зал, полный придворных, на троне сидел облаченный в сверкающие одежды молодой дофин.

Жанна остановилась в нескольких шагах от трона. В воздухе повисла напряженная тишина, так что было слышно, как кипит смола на факелах в руках слуг. Я шел в нескольких шагах от Девы, гордый своей высокой миссией и тем, что сейчас увижу знаменитых рыцарей, прекрасных и благородных дам, дофина, которого Жанна обещает сделать нашим королем. Но почему-то Жанна медлила.

Я рассеянно оглядывал гобелены и матерчатые обои, украшавшие стены, чувствуя, как восторженная улыбка, словно сама собой, сползает с моего лица. Жанна молчала. Я смотрел ей в затылок, стремясь разбудить ее взглядом.

Ничтожный человек, я проклинал ее в этот момент за неумение вести себя в благородном обществе и одновременно с тем понимал, что она могла попросту испугаться, смутиться, лишиться дара речи при виде окружавшего ее великолепия и, главное, от свалившейся на нее ответственности. Смешно признаться, я серьезно решил, что Дева струсила. Я хотел выйти вперед и встряхнуть ее как следует за плечи или извиниться за нее перед дофином. Но вдруг она заговорила.

– Что же она сказала? – замирая от любопытства, спросила Брунисента, на всякий случай прикрывая ротик изящным платком с вышивками.

– Она обратилась к вельможе на троне в своей простой манере. «Простите, господин, – сказала она, – я пришла к дофину, не подскажете ли вы, где я могу найти его?»

По толпе придворных прокатился ропот. Я был готов провалиться сквозь землю от позора. В то время как сидевший на троне снисходительно улыбнулся Жанне.

«Я твой дофин, милое дитя», – растягивая слова, протянул он, сверля ее взглядом.

«Нет… Вы не дофин. Я узнала бы дофина под любой маской, в любом обличий, ясным днем или темной ночью». Жанна начала крутить головой, точно безумная. Я снова захотел провалиться сквозь землю, только тут заметив, что придворные Карла хихикают и перемигиваются между собой. Маловеры – они устроили ей испытание!

Жанна сделала несколько шагов от трона, подошла к толпе придворных и, заметив кого-то, вдруг бросилась перед ним на колени.

«О, мой дофин! Как долго я шла к тебе! Как много всего я должна тебе сказать!»

Я посмотрел на молодого человека, перед которым стояла на коленях наша Дева. Небольшого роста, с желтым, нервным лицом и бегающими маленькими глазками, он был скромно одет и, на мой взгляд, больше походил на писаря, цирюльника или какого-то другого малозначительного слугу, нежели на монарха.

«Ты ошибаешься, милая, я не дофин. Вот дофин!» – он показал рукой в сторону трона.

«Нет. Ты и есть дофин! Зачем ты прячешься от меня! Зачем называешь другого человека дофином! Знай же, я принесла тебе великую радость – Господь Бог благословил тебя стать королем Франции и ты станешь им в славном городе Реймсе, где и будешь миропомазан. Мне же дай по воле Господа войска, чтобы я могла снять осаду с Орлеана. В этом моя святая миссия, которую я должна исполнить».

– И что же, Жанна оказалась права?

Граф покручивал длинный ус, история казалась невероятной и прекрасной, как и сам образ невинной Девы, почти ребенка, которая прибыла к Карлу, подобно библейскому пророку.

– Права! Ведь ее глазами глядел сам Отец Небесный, именно он направлял ее, так что дофину и его командующим следовало всего лишь идти за ней, подобно послушным ягнятам за своим пастырем, и она привела бы их к окончательной победе.

Брунисента смотрела в зеленые, точно два лесных озерца, глаза рыцаря Жака ле Феррона, млея от счастья и страдая от предвкушения неминуемой свадьбы с Божьим Наказанием. Иногда она хотела наброситься на Жака с кулаками, высказав ему все, что накопилось у нее на сердце и теперь болело.

«Ну, почему он не требует, чтобы отец отдал меня ему по праву первенства. Ведь именно за него я должна была выйти замуж, именно его, а не рыцаря Жиро де Вавира я ждала долгие ночи, именно для него шила приданое и молила Деву Марию о ниспослании нам счастья.

Не моими ли молитвами он выжил и теперь вновь рвется в бой?! Отчего же прекрасный Жак не признается в любви? Не вызывает на смертельный бой моего жениха, не зовет меня венчаться с ним тайно?»

Как много «почему»! И нет на них ответа.

Брунисента стояла на крыше главной башни донжона, где любила страдать и плакать, направляя свои горестные слова в низкие небеса, на которые, кажется, прыгни и беги прямой дорожкой к самому престолу Господа Бога. Чтобы грохнуться перед ним на колени и слезно умолить ошеломить глупого, красивого рыцаря Жака ле Феррона любовью, растопить его ледяное сердце, чтобы не мог он ни спать, ни есть, чтобы вошла любовь ему в плоть и ярость! Чтобы зажгла огонь в его сердце и вложила жупел в его печень. И чтобы он мучился любовной хандрой до тех пор, пока священник не обвенчает его с Брунисентой. Аминь.

И чтобы затем жили они душа в душу и умерли в один день. Аминь, аминь, аминь. Во имя Отца, Сына и Святого Духа.

И еще один раз аминь.

Тяжко было Брунисенте, тяжко и обидно. Казалось бы, ведь не ее вина, что в назначенный день рыцарь ее не явился к венчанию. Не ее, а ей теперь за это расплачиваться. С нелюбимым да постылым куковать. С Божьим Наказанием жизнь проживать.

– И чем я ему не подхожу? – вслух удивлялась Брунисента, когда служанки заплетали на ночь ее волосы в тяжелую светлую косу.