Георгий Свиридов - Летом сорок первого

Озадаченный Бертольд запросил условным сигналом своих «почтальонов» из посольства о судьбе «товара», и получил утвердительный ответ, что, мол, все в порядке и ждем новых «посылок». Со второй важной военной информацией произошло то же самое. Бертольду с большим трудом и риском удалось узнать, что русские, после поражения в воздушных боях в небе Испании, срочно разработали новый тип истребителя, вооружив его не только, как раньше было, пулеметом, а еще и скорострельной пушкой, Дельбрук, естественно, ожидал похвалы за усердие. Но в радиоконцертах не только не зазвучала классическая органная музыка, но даже не запели народных песен. Обеспокоенный таким положением, Бертольд в условный час ночью вышел в эфир и сам отстучал запрос.

Ответ пришел очень скоро и через тех же людей посольства. Условным знаком они предлагали срочно посетить Донской монастырь и заглянуть в тайник. Бертольд тут же отправился в назначенное место и, соблюдая меры предосторожности, взял из тайника обыкновенную потертую спичечную коробку, внутри которой лежало послание. Дома он развернул послание – крохотную бумажку с рядами цифр, – расшифровал ее. Послание было кратким и начальственно сухим: его просили напрасно не беспокоить пустыми запросами высокое начальство и добавляли, что долг каждого немца, где бы он ни находился, служить родине и фюреру.

Бертольд сжег послание и, разминая пальцами пепел, думал о том, что у могучего абвера появилась не менее могущественная конкурирующая фирма в образе эсэсовской имперской службы безопасности, которая, помимо политической разведки, видимо, стремится прибрать к рукам и сугубо военную. Ему стало тоскливо и одиноко. Потянуло домой, захотелось подышать воздухом родины, увидеть и понять современную жизнь рейха, о которой он имел весьма смутные представления, хотелось во всем разобраться самому. Да к тому же положение его в России становилось небезопасным. Дельбрук, хотя и не имел прямых доказательств, но остро чувствовал, что вокруг него стягивается невидимое пока кольцо, что оно постепенно сужается и вот-вот захлестнет, как веревочная петля. Ночами он просыпался в поту, и ему мерещилось, что за окном мелькают тени людей. Притаившись, сжимая пистолет, ждал, что в дверь забарабанят, требуя отворить...

Бертольд в первое же воскресенье сел на электричку, отправился за город, в лес и, выйдя в эфир, отстучал шифровку с запросом на возвращение «ввиду плохого состояния здоровья». Ответ, к его удивлению, пришел незамедлительно, те же люди посольства снабдили его нужными проездными документами и заграничным паспортом на имя Эрнста Фридриха Кауха, представителя германской торговой фирмы.

Бертольд Франц Дельбрук не был бы Дельбруком, если бы не понимал главного: возвращаться с пустыми руками в свой фатерланд означало для абверовца то же самое, что самому себе подписать приказ об увольнении со службы. А Бертольд мечтал о карьере, поскольку был не лишен тщеславия.

И он возвращался не с пустыми руками. Ему удалось узнать о новом секретном изобретении русских, добыть и снимки этого оружия, принципиально нового и очень грозного...

Бертольд Франц Дельбрук имел все основания быть довольным собой. За окном вагона начинался рассвет нового дня. Поезд все так же спешил на запад, мерно постукивая колесами, отмеряя последние десятки километров до пограничной станции. «Пора вставать, – решил Бертольд и еще раз потянулся на койке, – сделать гимнастику, размяться, потом побриться, умыться и привести себя в порядок». Он снова открыл крышку своих швейцарских часов. Стрелки показывали ровно три часа...

В это же самое время посмотрел на свои часы и лейтенант Людвиг Шварцкопф, одетый в форму майора советской армии с черными петлицами инженерных войск, командир диверсионной группы, тайно заброшенной прошлой ночью в тыл к русским. Людвиг знал, что в приграничные районы засланы, кроме его людей, и другие абвергруппы со специальными заданиями: производить диверсии на железных дорогах, нарушать телефонную и телеграфную связь, выводить из строя мосты, водокачки, уничтожать командный состав Красной Армии, наводить панику.

Его солдаты, одетые в красноармейскую форму и тоже с петлицами инженерных войск, уже прилично потрудились: подпилили и свалили телеграфные столбы главной линии связи с центром, обрезали и сняли провода, устроили завалы на шоссе, повалив на него крупные деревья, и заминировали железную дорогу. Однако взрывать ее, начинать активные действия, лейтенант не решался. Он ждал условного сигнала. В лесу, неподалеку от полотна железной дороги, он и его люди дежурили у включенной рации.

– Приближается пассажирский поезд, – доложили наблюдатели.

Но Людвиг Шварцкопф хорошо знал приказ начальства, запрещавший совершать диверсии и убийства до поступления условного сигнала. Он помнил, как печально сложилась судьба его друга, обер-лейтенанта Иоганна Зальца, который поторопился выполнить задание, находясь в тылу французских войск, а срок начала войны, начала вторжения вдруг был перенесен. За свою поспешность Иоганн заплатил жизнью...

В небе послышался гул самолетов. Диверсанты подняли головы, всматриваясь в звездное небо, по которому на большой высоте двигались с зажженными бортовыми огнями, соблюдая дистанию, десятки крылатых машин.

– Наши, – тихо и радостно произнес солдат, стоявший рядом с лейтенантом. – Бомбардировщики двухмоторные.

– Юнкерсы, – добавил второй, – война начинается, гер лейтенант!

Радист поднял руку, призывая к тишине, потом, склонившись над рацией, придавил ладонями наушники. Все разом притихли. Поезд, постукивавший колесами, попыхивавший дымком из трубы паровоза, вынырнул из-за поворота, быстро приближаясь, и, мчался уже по высокой насыпи по рельсам, под которыми таилась взрывчатка.

– Есть сигнал, гер лейтенант! – выкрикнул радист. – Есть сигнал!

– Включай! – резко приказал Шварцкопф диверсанту, застывшему возле «адской машины». – Упустим!

В следующую секунду в середине состава, как раз под спальным вагоном, в третьем купе которого Бертольд Франц Дельбрук, довольный собою, начал взмахивать руками и приседать, выполняя упражнения утренней гимнастики, вспыхнул ослепительно яркий сноп огня, вагон странно дернулся, переломился, затем раздался оглушительный взрыв, потом треск, грохот, скрежет металла...

– Есть первый эшелон! – весело сказал Людвиг Шварцкопф, открывая счет диверсионным актам.

Разве мог командир абвергруппы предположить, что, пуская под откос пассажирский поезд, он наносит урон не только русским, но и своему фатерланду, выбивая из рядов абвера опытного разведчика, перечеркивая его многочисленную работу и уничтожая выкраденный им важный государственный секрет. Ведь опытная установка многоствольной реактивной артиллерии, при испытаниях на подмосковном полигоне первым же залпом заявила о рождении нового могучего оружия... Когда им, немцам, удастся заполучить то, что было так легко и быстро уничтожено лейтенантом Шварцкопфом?