Генри Хаггард - Дитя из слоновой кости

— Я ничего не говорил о своей антипатии к сэру Юниусу, — возразил я.

— Да, но ваше лицо изменилось, когда вы упомянули его имя.

— Тогда мне приходится сознаться, что вы правы. Но я должен прибавить, что я тоже не любитель пари.

Тут я рассказал всю историю с Ван-Капом и его долгом.

— Я всегда считала его ужасным человеком, — заметила мисс Холмс, когда я окончил свой рассказ.

Потом наш разговор перешел на предстоящую свадьбу, и я не преминул выразить мисс Холмс свои лучшие пожелания и уверенность, что ее счастье всегда будет так же безоблачно, как и теперь.

— Благодарю вас, — сказала она, — но не кажется ли вам, что эта безоблачность — дурное предзнаменование. Ведь будущее так же скрыто от нас, как и мой портрет в рабочей комнате лорда Регнолла, в чем вы тоже видите дурное предзнаменование.

— Откуда вы это знаете? — спросил я, пораженный этим замечанием.

— Не знаю, мистер Квотермейн, но мне это известно. Ведь вы так думали, не правда ли?

— Если даже так, — сказал я, уклоняясь от прямого ответа, — то что из этого следует? Хотя портрет и скрыт от посторонних глаз, но всегда можно отдернуть занавеску…

— А вдруг однажды за этой занавеской окажется пустота?

— Я не похожа на других… — снова начала мисс Холмс. — Что-то побуждает меня говорить с вами. Я никогда ни с кем не говорила так. Меня бы все равно не поняли. Моя мать, вероятно, нашла бы нужным показать меня доктору. С самых ранних лет мне казалось, что я — какая-то тайна среди других тайн. С девяти лет эта мысль внезапно охватывала меня по ночам. У меня были какие-то видения, но они быстро изглаживались из моей памяти. Только две вещи я чувствую более или менее ясно. Одна — это какая-то странная, безотчетная тревога… Другая — то, что я, или часть меня, имеет какое-то отношение к Африке, о которой я знаю только по книгам. Вот откуда у меня интерес к вам и к Африке.

— Я думаю, что ваша матушка была бы права относительно доктора, — заметил я.

— Вы так говорите, но не верите в это, мистер Квотермейн.

Тогда я, чтобы придать другое направление этому по меньшей мере странному разговору, начал рассказывать об Африке и между прочим упомянул об одном легендарном племени арабов или полуарабов, якобы живущем в восточной части Центральной Африки и поклоняющемся вечно юному дитяти.

— Кстати, об арабах, — прервала меня мисс Холмс. — Я расскажу вам очень странную историю. Когда мне было восемь или девять лет, я как-то играла в Кенсинггонском саду (мы тогда жили в Лондоне) под присмотром бонны. Она беседовала с каким-то молодым человеком, которого называла кузеном, а я катала обруч по траве. И вдруг из-за дерева вышли двое одетых в белые одеяния мужчин с тюрбанами на голове. У старшего были блестящие черные глаза, крючковатый нос и длинная седая борода. Лицо младшего я помню плохо. Их кожа была коричневого цвета, но, во всяком случае, это были не негры. Вдруг мой обруч упал к ногам старшего мужчины; я остановилась, не зная, что делать. Старик наклонился, поднял обруч, но не вернул его мне. Он что-то сказал другому, указывая на родинку в виде полумесяца на моей шее (из-за этой родинки отец назвал меня Луной). «Как твое имя, маленькая девочка?» — спросил меня старик на ломаном английском языке.

— Луна Холмс, — ответила я.

Тогда он достал из кармана ящичек и дал мне из него нечто вроде конфеты. Я очень любила сладости и положила полученное в рот. Потом старик покатил обруч и сказал мне: «Лови его». Я побежала за обручем, но вдруг все исчезло из моих глаз, точно скрывшись в тумане. Я очнулась на руках бонны. Люди в белых одеяниях исчезли. Всю дорогу домой бонна бранила меня за то, что я взяла лакомство от незнакомых людей и грозила пожаловаться на меня родителям. Я еле упросила ее молчать о случившемся. Вскоре она покинула нас и вышла замуж, по всей вероятности за «кузена». Но со времени этого приключения я начала думать об Африке.

— Вы больше никогда не встречали этих людей?

— Никогда.

В это время я услышал сердитый голос леди Лонгден:

— Мне очень жаль, Луна, прерывать ваш интересный разговор, но мы все ожидаем тебя.

К своему великому ужасу, я увидел, что все кроме нас уже встали из-за стола.

Я был очень смущен. Вспомнив, что ничего не ел, я потихоньку сел поближе к портвейну и, подкрепившись финиками, прошел за другими в гостиную, где уселся как можно дальше от мисс Холмс и занялся рассматриванием альбома с видами Иерусалима.

Вскоре ко мне подсел лорд Регнолл, который завел разговор об охоте на крупного зверя и между прочим спросил мой постоянный африканский адрес. Я указал Дурбан и, в свою очередь, поинтересовался узнать, зачем ему мой адрес.

— Потому что мисс Холмс постоянно бредит Африкой, и я жду, что мне в один прекрасный день придется попасть туда, — печально ответил лорд Регнолл.

Это были пророческие слова. Наш разговор был прерван леди Лонгден, подошедшей пожелать спокойной ночи своему будущему зятю, так как она чувствовала себя не совсем здоровой.

Большинство гостей, несмотря на то, что было всего десять часов, собрались ехать домой.

Проводив гостей, лорд Регнолл вернулся ко мне и спросил, что я предпочитаю: играть в карты или слушать музыку. Едва я ответил, что не выношу даже вида карт, как к нам подошел мистер Сэвидж и почтительно осведомился у Его Светлости, кто из гостей носит имя «Хикомазани».

Лорд Регнолл удивленно посмотрел на него и выразил подозрение, не пьян ли он.

— Два каких-то иностранца в белых одеждах, — сказал обиженным тоном Сэвидж, — стоят у замка и желают говорить с мистером «Хикомазани». Я им сказал, чтобы они уходили прочь, но они уселись на снег и объявили, что будут ждать «Хикомазани».

— Позвольте, — вмешался я, — мое африканское туземное прозвище Макумазан. Быть может, мистер Сэвидж неправильно передает это имя. Могу я взглянуть на этих людей?

— На дворе очень холодно, мистер Квотермейн, — ответил лорд Регнолл, — но подождите. Не говорили ли вам, Сэвидж, эти люди, кто они такие?

— Должно быть, колдуны, Ваша Светлость. Когда я сказал, чтобы они уходили, я услышал в своем кармане шипение и, положив туда руку, нашел там большую змею, которая исчезла, когда я бросил ее на землю. Потом у кухарки из волос выскочила живая мышь. Девушка перед этим смеялась над их платьем, а теперь она в истерике.

В это время к нам подошла мисс Холмс и спросила, о чем мы так оживленно говорим. Узнав, в чем дело, она стала просить лорда Регнолла позвать этих людей в гостиную.

— Хорошо, — согласился лорд Регнолл, — позовите сюда ваших колдунов, Сэвидж. Скажите им, что Макумазан ждет их и что все общество желает посмотреть их фокусы.