Сергей Бузинин - Последняя песнь Акелы-3

Заметив, с какой настороженной решимостью Полина, не отводя занемевших пальцев от курков, поводит по сторонам стволами дробовика, траппер мысленно премировал себя бокалом бренди за предусмотрительность и спрятался за стволом дерева.

— Поля! — оценив точность и скорость наведенных на звук голоса стволов, Пелевин довольно улыбнулся и чуть смущенно откашлялся:

— Ты курки-то спусти, а то бахнешь еще ненароком, — услышав сдвоенный щелчок, Алексей облегченно вздохнул и шагнул к костру. — Рассказывай, как вы тут живете-можете…

— Лёша-а-а! — откинув дробовик в сторону Полина, едва не затоптав пса и кошку, метнулась к выходящему из тени охотнику. — Живо-о-ой! Вернулся!

— Да чего со мной сделается-то? — смущенно пробурчал Пелевин, осторожно снимая радостную Полину со своей шеи. — Там делов-то было всего ничего, а противников стоящих и вовсе ни одного…

— Да-а-а? — недоверчиво протянула Полина, удивившись тому, как Пелевин аккуратно, но всё же, с толикой небрежности, прислоняет к дереву незнакомое ей оружие. — А куда ты тогда ружье своё дел?

— Погибла Варенька, — отводя глаза в сторону, с ощутимой печалью в голосе буркнул Пелевин и, мимоходом потрепав Бирюша по холке, устало плюхнулся на землю.

— Как погибла? — всплеснув руками, недоуменно вытаращилась Полина. — Почему погибла?

— Меня спасала, вот и погибла, — траппер невыразительно дернул плечом и, закрыв глаза, прислонился спиной к дереву. — Где я теперь такую найду?

— Если хочешь, — уперев руки в бока, девушка горделиво вздернула носик, — я тоже погибну, чтобы тебя спасти!

— Если ставить приоритетом мои желания, — траппер с видимым трудом повернулся к Полине и смерил подругу усталым взглядом, — то меня больше устраивает, что защищая меня, ты живешь.

Не дожидаясь, пока ошеломленная девушка перестанет растерянно хлопать глазами, Пелевин стек на землю, повернулся на бок и меньше чем через минуту тихонько засопел. Полина нежно разгладила слипшиеся от пота и пыли волосы траппера, осторожно поцеловала его в лоб, и, укрыв охотника одеялом, примостилась сбоку.

Утро началось с недовольного фырканья придавленной Феи. Выбравшись из-под хозяйского бока, кошечка демонстративно вскарабкалась на Полину, с видом победительницы горделиво водрузила лапу на девичью грудь и что-то омерзительно мявкнула. Не открывая глаз, девушка сонно отмахнулась. Фея проводила хозяйские телодвижения презрительным взглядом и ехидным мяуканьем. Прямо в ухо. По-прежнему не размыкая век и не отрываясь от лежанки, Полина томно потянулась и шумно втянула в себя утреннюю свежесть. Та благоухала ароматами пшенной, изрядно приправленной тушенкой, каши. Желудок Полины, не кормленный больше суток, громогласным урчанием отдал команду: «Подъем!» и рывком вздернул толком не проснувшуюся девушку на ноги. Фея, не ожидавшая от хозяйки такой прыти, кубарем полетела на землю и, приземлившись, окатила девушку укоризненно-осуждающим взглядом. Только что когтем у виска не покрутила. Не обращая на кошачьи экзерсисы никакого внимания, Полина юркнула к костру, состроила умильную рожицу и, сложив ладошки лодочкой у груди, просительно уставилась на нависшего над огнём Пелевина.

— И чего ты в такую рань подорвалась? — Пелевин зачерпнул ароматное варево из котелка и, шумно дуя на ложку, поднес угощение Полине. — На, на соль попробуй.

— Щечас я буду кушать, — катая по языку и нёбу горячую пшенку, весело прошепелявила Полина, — щечас меня покормят!

— Значит, нормально, — Пелевин выгреб половину содержимого котелка на широченный на пальмовый лист и отложил остывать.

Бирюш и Фея, дожидаясь разрешения приступить к трапезе, уселись рядком напротив листа и принялись шумно глотать слюну, завистливо косясь на хозяев.

— Так чего дальше-то делать будем? — сыто икнула Полина, откладывая ложку в сторону. — Надеюсь, у тебя нет желания вторично посетить Лулусквабале?

— Никакого, — траппер отстегнул от вещмешка запасную флягу и потряс над ухом. — Злополучный камешек у тебя?

Полина кивнула и, ожидая продолжения, заинтересованно уставилась на охотника.

— У тебя, — невозмутимо констатировал Алексей, переливая воду из фляги в закопченный латунный чайничек. — Берем этот лунный булыжник и тащим твоему дяде. Ну а по прибытии в Преторию, — траппер вынул из кармана мешочек, реквизированный из кладовки дона Педро и покачал перед глазами, — делим находку поровну.

— Да дяде камень не особенно и нужен, — рассеянно глядя по сторонам, тоскливо протянула Полина. — А вот тебе он позарез необходим.

— Как не нужен, — Пелевин оторопело раззявил рот и непонимающе поскреб трехдневную щетину на щеке. — Мне сказали, что чахотка у него, кровью, мол, харкает…

— Кровью харкал, — Полина подхватила Фею на руки и прижала, рвущуюся к каше кошку к себе. — Он, дурень старый, рыбу ел, косточка в горле застряла и неделю, ты понимаешь — неделю! ходил, кырхал и платки кровью пачкал! — не найдя подходящих эпитетов, девушка закатила глаза и тяжело вздохнула. — Через неделю он врача пригласил — такого же дурня, как сам. Этот…

Вновь запнувшись при подборе подходящих случаю выражений, Полина, забыв про полупридушенную Фею, интенсивно потрясла руками. Кошка возмущенно взвыла и, крутнувшись юлой, вырвалась на волю. Девушка проводила беглянку укоризненным взглядом и продолжила:

— Этот, с позволения сказать, ескулап ошарашил дядюшку чахоточным диагнозом. И гроза морей и окиянов мсье Чернофф еще три дня ходил темнее тучи и готовился к отправке в мир иной, — Полина потянулась к кипящему чайнику, но вовремя одумалась и завертелась в поисках тряпки. — А третьего дня дядюшку приятель навестил — Ник Аллардайс — бывший судовой врач… Не знаю, что он там в морях делал, — девушка недоверчиво шмыгнула носом, — людей лечил или по абордажам скакал, но дядюшке мозги вправил, а заодно и кость вытащил.

— Кость в горле? — Пелевин ошалело помотал головой и вопросительно уставился на Полину. — А как же камень? Он же тебя задолго до сего диагноза выписал?

— Меня он позвал, потому что кроме женщины никто камень достать не мог, — терпеливо пояснила Полина, глядя на Алексея, словно учитель, дцатый раз разъясняющий ученику простейшее задание. — Правда, с чего он это решил, ума не приложу.

Пелевин, вспомнив жуткого вида лезвия и тушку ядовитейшей змеи, оберегавших ухоронку с камнем, нервно икнул и сглотнул слюну.

— Так что, когда вдруг на горизонте забрезжила жуткая болезнь и камень как избавление от оной, — не найдя ничего подходящего, Полину подняла с земли пелевинскую шляпу и теперь мучилась, пытаясь ухватить раскаленную дужку чайника негнущейся полой, — он решил соединить приятное с полезным. Ну а коли, опасений за его жизнь нет, как-нибудь и без камня перебьется. Так что, — девушка протянула Пелевину переливающийся на солнце камень, — бери и не спорь.