Александр Кердан - Невольники чести

Словом, живая история Российско-Американской компании собралась за одним столом в доме у Синего моста. Среди виднейших акционеров недоставало токмо Евстратия Ивановича Деларова — директора компании и первопроходца Кадьяка и Уналашки. Он несколько месяцев назад преставился после тяжелой болезни, полученной им на тихоокеанских островах. Отсутствовала и Наталья Алексеевна Шелехова — теща Булдакова и Резанова. Она, будучи уже в солидных летах, последнее время отошла от компанейских дел и больше занималась внуками: Петром и Ольгой — детьми своего путешествующего зятя.

Заседание проходило бурно. Акционеры и сановные гости раскололись на два лагеря: в одном — сторонники уполномоченного представлять интересы акционеров в Новом Свете Резанова, в другом — его ярые критики.

Булдаков понимал, что у этих, вторых, есть для подобной позиции серьезные основания. Конечно, во многом из того, что приписывалось камергеру, повинен был не он сам, а серьезные изменения в мировой политике и экономике. Еще бы! Политическая карта Европы да и всего мира в последние годы затрещала по швам. Череда войн, затеваемых Буонапарте, поспешно создаваемые и столь же поспешно разваливающиеся коалиции и союзы, континентальная блокада Англии и гениально выигранная одноглазым адмиралом Нельсоном Трафальгарская битва не могли не сказаться на торговых делах всего света. Цены на пушнину — основной источник доходов компании — все эти годы снижались.

В то же время расходы основных держателей акций компании из числа придворной знати и самого близкого окружения императора в эти военные годы неимоверно выросли вместе с соответствующими запросами. Правительство же, в прежние времена защищавшее интересы компании, числившейся под высочайшим покровительством, теперь было занято совсем иным — приготовлениями к большой войне с узурпатором или же поиском мирного соглашения с ним, о чем, правда, и в Сенате, и в Зимнем дворце пока вслух решались высказываться не многие. Дальневосточные, а тем паче североамериканские колониальные проблемы отошли на задний план.

Конечно, Булдаков не отрицал и того, что его дорогой друг и родственник в истории с посольством в Страну восходящего солнца оказался не на высоте. А тут еще и это, совсем уже непонятное из санкт-петербургского далека, решение полномочного посланника направить военную экспедицию в составе кораблей «Юнона» и «Авось» в залив Анива и на острова Матсмай и Оистери с целью разорения там японских факторий…

— Думаю, государи мои, Николай Петрович замыслил добиться у японцев реванша за свое унизительное выдворение с их островов, — так прокомментировал поступок Резанова граф Румянцев, не скрывавший своего недовольства действиями посланника. — На фоне всех европейских событий нам токмо войны с самураями теперь недостает!

— Вряд ли сие решение о нападении на японцев принадлежит господину Резанову… Он — муж государственный и на подобные мальчишеские выходки не способен, — пытался заступиться за родственника Булдаков. — Может, вылазка эта есть недомыслие командиров кораблей — Хвостова и Давыдова? Они и в колониях дисциплиной и нравственностью не блистали, пьянствовали и чинили всякие оскорбления тамошнему правителю Баранову…

— Ваш Баранов — шам non compos mentis, — прошамкал адмирал Сарычев. — У меня ешть доштоверные шведенья, што он прикашал штрелять по одному шудну, капитан коехо ему шем-то не уходил!

— Oh, je vous pris, ваше высокопревосходительство, позвольте прояснить ситуацию… Сие была со стороны правителя мера вынужденная! Правлению доподлинно известно, что господа морские офицеры оказывают правителю Баранову полное неповиновение и, более того, творят на островах настоящее насилие, разоряют компанейские магазины, спаивают служителей… Лихоимствуют, одним словом! Жизнь самого Александра Андреевича, человека заслуженного и немолодого, неоднократно подвергали угрозам…

— Успокойтесь господа, — подал голос адмирал Мордвинов. — По морскому ведомству уже издан приказ о взятии под стражу лейтенанта Хвостова и мичмана Давыдова. Сразу по прибытии их в Охотск комендант Бухарин арестует их, проведет дознание и выяснит все, уж поверьте…

— Я давно предлагал, чтобы служащие в компании господа офицеры имели от правителя аттестаты, а главное правление посылало ежегодно в Адмиралтейскую коллегию формулярные о них списки, в коих указывалось бы, что обид и притеснений сии офицеры в колониях никому не чинили. По этим спискам коллегия бы и определяла дальнейшую службу и перспективы своих мореходов.

— Этак вы, батюшка Михайло Матвеевич, над каждым морским офицером своего купца поставите, — сердито прореагировал на реплику Булдакова бывший морской министр. — Довольно того, что в кругосветном вояже чуть было дело до корабельного бунта не дошло… И все из-за того, что… — Мордвинов, не договорив, умолк, но все присутствующие поняли, о чем не сказал адмирал.

Не один только первейший директор заметил перемену Николая Семеновича к Резанову вскоре после возвращения в Кронштадт «Невы» и «Надежды». Адмирал сразу принял сторону Крузенштерна, взял его под защиту и при каждом удобном случае не преминул намекнуть, что во всех бедах, случившихся во время круиза, виновен не кто иной, как посланник Резанов.

Спорить с упрямым стариком — это Михайло Матвеевич хорошо знал — бесполезно. Посему заговорил об ином:

— Господа акционеры! Нам нынче необходимо обсудить вопрос, от решения коего зависит будущее не только нашей компании. Суть проблемы в одном: расширять ли нам владения на Северо-Американском континенте до Калифорнии включительно, испросив на то высочайшее соизволение, или же нет? Николай Петрович Резанов и Александр Андреевич Баранов настаивают на первом предложении… Каким будет ваше мнение?

— К чему нам столь обширные владения, коли мы и с имеющимися совладать не в силах? — удивленно поднял брови граф Румянцев.

— Ваше сиятельство, поселения на Ситхе, да и на всем северо-западном побережье Аляски, испытывают крайнюю нужду в хлебе и ином продовольствии. Люди гибнут от скорбута и гнилой лихорадки… Экспедиция камергера Резанова в залив Бодего показала, что там и земли плодородные, и климат для земледелия благоприятный. Основав поселение в Калифорнии, мы смогли бы решить вопрос обеспечения наших колоний хлебом и фуражом для скота. К тому же там и пушной промысел обещает быть удачным…

— Доводы ваши, Михайло Матвеевич, конечно, убедительны. Однако все не так просто. Сии земли по праву первенства принадлежат гишпанской короне. Не повлечет ли наша экспансия обострения отношений с гишпанцами? — осторожно спросил молчавший доселе Державин.