Александр Мазин - Белый Волк

Чудовище ее игнорировало.

– Вкусняшка!

Внезапно мой взгляд уперся во что-то темное, торчащее из светлой шерсти. Сосок. Черный, как у собаки. И светлая капелька на кончике…

Выходит, правы были те, кто предполагал, что это самочка… Хотя – ни хрена себе самочка! Два метра ростом…

Я убрал меч. Не такая уж я сволочь, чтобы зарезать женщину, пусть даже чудовищную… Вдобавок кормящую…

– Отстань! – приказал я строго, отпихивая от себя волосатую морду. – Накажу!

Если волосатая находит меня аппетитным, то это ее проблемы.

Черт знает почему, но я уже ничуточки ее не боялся.

Наверное, троллиха это почувствовала, потому что отпрянула и фыркнула обиженно.

– Я не стану тебя убивать, – произнес я с той же непререкаемой уверенностью. – Но если будешь скверно себя вести… – Я запнулся. Чем бы ее припугнуть? Почему-то в голову ничего не лезло, кроме Хегинова «отрубания хвоста». – …Я тебе хвост отрежу!

Йети шарахнулась. Хотя нет, она просто отодвинулась. Только очень быстро. Теперь между нами была дистанция метров пять. Вот так-то лучше.

– Я хочу кушать! – проворчала троллиха.

– А мне-то что? – проворчал я в ответ. Потом смилостивился. – Ладно, забирай овцу. И, это… – всё-таки кормящая мать. – Разрешаю тебе охотиться в моем лесу по ту сторону озера. И рыбу ловить. До следующей осени. Потом убирайся. И учти: если тебя увидят около жилья или, хуже того, стащишь какую– нибудь живность – ни тебе, ни твоему выводку не жить. Ясно?

Ответом мне было ворчание, которое можно было счесть за знак согласия. Троллиха сцапала овцу и…

– Постой!

Это уже не я. Это Рунгерд.

Волосатая мамаша остановилась. Зуб даю, в позе ее появилась надменность, которой только что и в помине не было. И оскал поперек рожи. А зубищи– то… Не меньше волчьих. И еще троллиха немного подалась вперед. Угрожаем, значит. Ну я…

Рунгерд вскинула руку. В пальцах – какой то знак. Серебряный, судя по тому, как от него отражается лунный свет.

– Даже и не думай! – посоветовала Рунгерд. Я не понял, о чем она. Но троллиха, судя по всему, поняла отлично. Тут же спрятала зубки. Знакомое обиженное выражение вновь проявилось на широченной морде.

– Пищу, которую тебе принесут в дар, можешь брать! – отчеканила Рунгерд. – Пошла прочь!

И десятипудовая тварь, которой ничего не стоило разорвать пополам и меня и Рунгерд, послушно развернулась и потрусила прочь. Овцу, впрочем, прихватила.

– О-ох! – Рунгерд вцепилась в мое плечо и повисла на нем всей тяжестью. – А я уж думала: она тебя зажрет! Как только у тебя хватило ума бросить ей вызов?

Я помалкивал. Действительно я вел себя как идиот. Вначале. А потом… Наверное, не лучше. Почему она не оторвала мне голову – вот вопрос. С такими скоростными и силовыми данными – это пустяковое дело.

– Не грусти! – Рунгерд ласково коснулась моей бородки. – Ты сделал глупость вначале, но потом вел себя замечательно. Ты говорил с ней будто ты не человек, а один из Асов. А когда ты сказал насчет хвоста, клянусь косой Фрейи, она по-настоящему испугалась.

– Я сказал что в голову пришло, – честно признался я. – Не видел я у нее никакого хвоста. Даже такого коротенького, как у мишки.

– Не смеши меня! – Рунгерд легонько ткнула меня кулачком в бок. – Хвост – это то, что связывает йотуна с Йотунхеймом. Разруби его – и она будет как кормчий без корабля. Ты снова удивил меня, Ульф Вогенсон! Я очень рада, что когда-то разделила с тобой ложе.

Я мгновенно отреагировал: сгреб ее правой рукой, шепнул:

– А кто мешает нам сделать это еще разок?

Лично для меня после пережитого стресса (если силенки остались, само собой) нет лучшего мероприятия, чем немедленный и взаимоприятный секс.

Хренушки! Рунгерд утекла из-под моей руки с ловкостью адепта вин-чун [52]. А тут и Полбочки припожаловал. Очень его интересовало: прогнали мы йети или нет.

– Иди домой, сосед! – произнес я весьма неприязненно. – Сегодня тебя точно никто не побеспокоит.

– А завтра? – не унимался Полбочки.

– А насчет завтра я скажу тебе завтра! – отрезал я и с трудом удержался от направляющего пинка.

Хегин всё понял, надел лыжи и учесал. Мы остались вдвоем. Как хорошо! Я решительно подхватил Рунгерд под локоток и повлек в сторону лодочного сарая. А там уже и сенцо припасено. И место, если можно так выразиться, натоптано…

– А я думала: ты посватался к моей дочери, – сказала Рунгерд, очень решительно упершись в мою грудь.

– Ну… Но…

Нечестный удар. Раньше идея того, что я когда– нибудь стану мужем Гудрун, нам ничуть не мешала. Неужели это из-за какого-то золотого браслета? Свадебный дар. Ну и что с того? Можно подумать, викинг, который приподнес свадебный дар, одновременно принимает обет воздержания. Никогда не поверю!

– Так да или нет?

Я разжал объятия.

Рунгерд тут же отошла от меня подальше и уселась на край лодки.

– Да, – процедил я. – Так и есть.

– И мой сын уже одобрил будущий брак, верно?

– Верно.

– Я была уверена, что он не будет против.

Еще бы он был против. Да он мне просто плешь проел на макушке с этой женитьбой. Даже перспектива породниться с королевским родом его не так вдохновляла.

– Что ж, он – старший мужчина в роду – ему решать.

Как бы не так! А то я не знаю, кто рулит в вашей семье!

– А что ты думаешь по этому поводу?

– Что думаю я? – За такой взгляд, ей-богу, королевства не жалко.

Я заколебался. А действительно ли мне нужна именно Гудрун? Моя будущая невеста вдруг показалась мне далекой-далекой… Может, все-таки…

– Рунгерд! Солнце мое! Если ты… – Я шагнул вперед и попытался коснуться ее щеки, но датчанка отбросила мою руку.

– Ты больше не прикоснешься ко мне, Ульф Вогенсон! – отрезала она, одарив меня грозным взглядом. – Так не прикоснешься! Никогда!

Мое сердце упало куда-то на уровень желудка. Я осознал это «никогда» и понял, что потерял. Мне жутко захотелось завыть. По-волчьи. И убить кого– нибудь. Себя, дурака, например…

Наверное, это из-за того, что было со мной во время разборки с йотуншей. С меня будто кожу содрали. Все нервы наружу. Все чувства…

– Хочешь меня? – с ласковым коварством поинтересовалась Рунгерд.

И я тут же ее захотел. Безумно! Нестерпимо! И плевать на всё!

Я схватил ее и опрокинул навзничь, словно девку– рабыню.

Ее сильное тело напряглось, руки уперлись мне в грудь, но тут же обмякли. Я лихорадочно рвал пряжку пояса…

Рунгерд лежала подо мной, не противясь, но как будто неживая…

Наконец я справился с проклятой пряжкой…

Несколько мгновений… и всё.