Александр Мазин - Белый Волк

Я промолчал, и Стюрмир истолковал мое молчание по-своему.

– Жаль небось покидать такую красотку? Не думай об этом. Думай о том, как вернешься с полными мешками золотых побрякушек. Да, Ульф! Так и будет. Я знаю тебя меньше года, но клянусь Ньёрдом и Тором, ты самый удачливый хускарл из всех, кого я знаю уже не первый десяток лет. Держись поближе ко мне, Ульф Черноголовый! Поделись со мной своей удачей, а я поделюсь своей. Знаешь, почему я ничего не боюсь? – Стюрмир наклонился еще ближе, погружая меня в дивный букет пива, чеснока и сроду не чищеных зубов. – Ты – друг мне, Ульф Вогенсон… Потому я открою тебе самую главную мою тайну…

Очень интересно! Что за байку преподнесет мне старина Стюрмир? Может, он в крови дракона купался, как легендарный Сигурд?

– Сейчас, сейчас ты увидишь… – Стюрмир копался в недрах своего широченного пояса… Ага, вот!

Блин! Вот уж чего я никак не ожидал!

На просторной, как подставка для телевизора, ладони гордо возвышался махонький, сантиметра четыре, не больше, бронзовый Будда. Будда, восседающий на лотосе.

– Потрогай его, Ульф! Пусть он узнает тебя и узнает, что ты – мой друг!

Фигурка была восхитительна. Тончайшая работа. Посеребренные веки. На лбу – крохотный золотой значок. Очень реалистичное лицо, дышащее непоколебимым покоем…

Бронза была теплой.

– Чувствуешь, Ульф, какая от него исходит сила? – хриплым шепотом поинтересовался Стюрмир. – Перед битвой я кормлю его капелькой собственной крови. И еще ни разу он меня не подвел!

Я был поражен. Отсюда до Индии, по моим прикидкам, восемь тысяч километров.

– Где ты его добыл?

– Выиграл. В кости. Видно, ему захотелось сменить хозяина. Тот дурень поставил его против трех франкских денье! – Стюрмир хохотнул. – Три монеты – это даже больше, чем жизнь того глупца. С тех пор его удача ушла. Я спросил о нем, когда мы прошлой осенью были в Хедебю. Мне сказали – он стал трэлем. Можешь такое представить, Ульф? Был дренгом, а стал трэлем! Ха-ха-ха! Над Большая Ложка – трэль! Должно быть, его уже прибрали в Хельхейм[53].

Над, Над… Мне знакомо это имя. А-а-а! Это же мой приятель-предатель, сосед по трюму кнорра работорговцев!

– Ты прав, – сказал я. – Этот человек мертв.

И рассказал, откуда у меня эта информация.

– Поделом ему, – изрек Стюрмир, ласково поглаживая беспечального Будду. – Оценить свою удачу в три денье! Да он глупее овцы!

Створы фьорда разошлись, головные корабли вышли в море. На соседнем корабле кто-то запел хвалебную песнь богу вод. Певца поддержали сотни мощных глоток и кружащиеся над нами чайки.

Высоко в небе прошел косяк диких гусей. Интересно, какими виделись им мы? Огромными птицами, которые неспешно скользят по морю, расправив крылья парусов?

– Хорошо, – сказал я Стюрмиру. – Конечно, я поделюсь с тобой удачей. Мы с ним поделимся! – и похлопал по рукаву, на котором весело скалился мой Белый Волк.

Наверное, я должен был тосковать. Гудрун, Рунгерд, мой новый дом, мой сын, который должен родиться будущей осенью…

Но тоски не было. Не было и страха перед дальней опасной дорогой, перед грядущими битвами. Ничего подобного. Только острый восторг повелителя мира, который там, в моем прошлом будущем, можно испытать, пожалуй, лишь на вершине километровой горы или, еще лучше, повиснув на стропах под куполом парашюта, летящего над бездной…

Стюрмир продолжал что-то говорить, но я его не слышал. Я глядел вперед, на широкие пузыри парусов, а в голове беззвучно крутилась одна-единственная фраза:

Ver thik, her ek kom! Берегись, я иду!

Карл Второй Лысый, сын Людовика Благочестивого, первый король Франции, которая досталась ему при разделе отцовских земель по Верденскому соглашению. В описываемое время, то есть в 844 году, Карл потерпел серьезное поражение при попытке вернуть себе контроль над Аквитанией. Желающие подробностей могут обратиться к историческим материалам или подождать, пока до этого дойдет данное повествование.

Халогаланд (Халейгья) – область Норвегии.

Маленькое поместье.

Одаль – наследственное землевладение со всем, что на этой земле находится: домами, дворами, полями и пастбищами. Могло быть совсем небольшим и весьма обширным.

Экстренный сбор ополчения.

Для тех, кто не читал первой книги. Папу главного героя зовут Григорием, то бишь «бодрствующим», – всегда начеку, настороже, или в другом контексте – «осторожным». По-датски – Вогеном.

Н. Тихонов.

В понятие «искусство» входили, кроме умения владеть оружием, также умение плавать, верховая езда, игра в мяч, лыжи и многое другое, например умение слагать стихи.

Фрейя, сестра бога Фрейра. Богиня любви, плодородия, жатвы и пр. Она невероятно красива, и сердце у нее нежное и сострадательное. Однако в лучших традициях норманов она по совместительству является предводительницей валькирий, и поле брани – тоже место ее жатвы. Мужа у нее нет. Вернее, она – вдова. Зато у нее есть официальный любовник по имени Хильдисвини, который большую часть времени проводит в облике кабана. Желающих убедиться, насколько близок (или далек) образ Рунгерд к красавице из скандинавского пантеона, рекомендую обратиться к первоисточникам.

Позволю себе напомнить читателю, что великан Эгир (дружественный положительным богам Асам) на пару со своей супругой Ран, собирающей в сети утопленников, «крышует» морские просторы.

Напомню, что в старинные времена слово «страх» означало не просто опасение, а опасение уважительное, я бы даже сказал – сыновнее почтение. Вспомните «страх Божий».

Моржовый клык. А может, и мамонтовый, как полагают некоторые.

Дань пищей и водой, которую викинги брали с «дружественных» береговых бондов. Если силенок хватало.

Крупнейший торговый центр средневековой Швеции.

Знамя Рагнара Лотброка, с которым связана целая легенда. Три его дочери выткали для отца волшебное знамя с изображением ворона. Перед очередным виком знамя извлекали на свет и поднимали повыше. Если ворон взмахивал крыльями, значит, все будет круто. Если знамя обвисало, как спаниелево ухо, то лучше поход отложить. Оно и понятно. В безветренную погоду плавать можно исключительно на веслах. Впрочем, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, когда следует вынимать из чехла легендарное знамя, сшитое дочерьми Рагнара для любимого папы всего за одну ночь. Последнее, впрочем, сомнительно. Работа вышивальщиц весьма трудоемка.