Игорь Тихоненко - Игорь

На этом слове князь Рюрик запнулся, и у него горлом пошла кровь. Знахарь подбежал к нему, но помочь ничем не мог. Рюрик затих и скончался. Олег подошёл к своему другу, закрыл ему ладонью глаза и сурово произнёс:

— Прощай мой друг. Вот ты и успокоился. Я обещаю тебе, что обязательно узнаю, кто является причиной твоей преждевременной смерти. Клянусь твоей кровью.

Олег прикоснулся к окровавленному лбу Рюрика своей ладонью, затем ею же дотронулся до своего лица.

Жуткая метель разыгралась этой ночью в Новгороде. Ледяной ветер носился по городу, пытаясь проникнуть в дома жителей, чтобы рассказать им о печальной новости, о том, что сегодня скончался первый Русский князь и родоначальник великой династии создателей самого могучего во всём Мире государства, которому суждено, будет существовать до самого скончания человеческой цивилизации. Вокруг города собралось множество волков. Серые воины степей и лесов, окружили Новгород живой цепью и дико выли, заглушая вой метели. Под утро буря затихла, из-за горизонта выглянуло солнце, и начался новый день.

Ильмень озеро сплошь было затянуто толстым слоем льда. Посреди его сделали высокую поленницу из сосновых брёвен. Сверху на неё положили тело князя Рюрика. На берегу озера собрались жители Новгорода. Люди стояли молча с непокрытыми головами. К погребальному костру направился князь Олег. Он размеренно шёл по сверкающему на солнце снегу, держа в руке зажжённый факел. Ставший особенно хрупким на сильном морозе снег, звонко хрустел при каждом шаге Олега. Князь подошёл к траурному трону своего друга и зажёг солому в нижнем слое брёвен. Потом Олег ещё раз взглянул на Рюрика. Выражение лица у мёртвого князя было спокойное. Казалось, что он просто спит. И только матовая бледность кожи на щеках говорила, что это необычный сон, а вечный. Олег повернулся и быстро зашагал к берегу. Костёр разгорелся. Языки пламени поднимались на несколько метров вверх. Лёд растаял, и погребальный костёр погрузился под воду. Так закончился земной путь первого русского князя Рюрика.

Всю зиму и почти половину весны в Киеве готовились к походу на Царьград. По приказу князя Аскольда делали ладьи и лодки из цельных стволов вековых деревьев. Князь Дир занимался сбором податей с соседних с Киевом земель. К середине весны было готово около двухсот судов, способных к плаванию ни только по реке, но и по морю. Аскольду удалось собрать пятьдесят тысяч воинов. Часть, которых должна была идти на судах к Босфору под командованием Дира, а с остальными князь Аскольд должен был двигаться по суше, параллельным маршем с флотилией. Лишь только сошёл последний лёд с Днепра, и вода в реке прогрелась до приемлемой для купания температуры, войско Киевских князей выступило в поход.

Князь Дир находился в первой ладье флотилии. Он лежал на корме, смотрел в бездонную синеву неба и размышлял: «Вот теперь Ингрид, наверняка бы, не отказала мне. Сейчас ни то, что тогда. Тогда я кто был? Простой парень. А теперь я князь Киевский, большой человек». Его размышления прервал голос вперёдсмотрящего:

— Буруны. Впереди по курсу буруны.

Дир прошёл на нос ладьи и увидел, что прямо перед ними Днепр будто кипит, а вода в нём пенится. В воздух поднимается туман из водяной пыли, и слышится монотонно ревущий гул воды.

— Это пороги, — пояснил вперёдсмотрящий. — Надо сворачивать к берегу. А то беда, наши лодки на щепки разобьёт. С Днепром-Батюшкой шутки на порогах плохи. А ближе к берегу течение послабее будет, да и глубины там нет. Можно будет перетащить наши ладьи на руках. Мы так всегда делаем.

— Давай сворачивай ближе к берегу, — приказал Дир. — Сделаем, как ты говоришь.

Кормчий на первой ладье помахал рукой, чтобы на остальных судах следовали за ним, и повернул рулевое весло. Ладья послушно побежала к берегу. Весь караван прижался к суше и остановился на мелководье. Воины попрыгали в воду, и принялись подталкивать свои суда, проводя их между камнями. Целый день флотилия пробиралась через пороги. К вечеру все уставшие и промокшие, миновав каменные препятствия, пришвартовались к берегу. Дир поднялся на скалу и приказал:

— Здесь будем отдыхать. Разводите костры и сушитесь.

К нему подошёл воевода Истр и сказал:

— Надо выставить охрану вокруг лагеря. А то здесь всякое бывает. Могут и хазары пожаловать. А от них можно ожидать что угодно.

— Вот и выставь, — согласился Дир. — Мы здесь будем ждать князя Аскольда. Надо договориться, где мы с ним встретимся на побережье моря.

Истр кивнул головой в знак согласия и отправился выполнять распоряжение Дира.

К ночи подошёл Аскольд со своим войском. В шатре у Дира собрались все командиры.

— Мы не будем дальше двигаться вдоль побережья, — первым начал говорить Аскольд. — Незачем нам давать такой крюк, двигаясь вслед за вами. Все равно вы плывёте быстрее, чем мы идём. Да и привалов вам теперь больше не потребуется. Так что мы двинем напрямую через степь. А встретимся мы с вами уже неподалёку от Босфора. Воевода Истр говорил, что там есть много небольших поселений, вот с них и начнём.

— Это верно, — поддержал Аскольда воевода Звенислав, опытный воин, неоднократно ходивший в походы на Босфорское побережье. — Там мы сможем узнать от местных жителей, где сейчас находится основная армия византийцев. А уж потом двинем на Царьград. Не разумно лезть на такой большой и сильно укреплённый город с пятьюдесятью тысячами воинов, если там находятся все их войска. Есть там небольшой городок Кургаж. Помнишь Истр это селение? Мы ещё с тобой в прошлый поход там много пленных взяли.

— Помню, помню, — подтвердил Истр, — как не помнить. Мы после оттуда еле ноги унесли, а пленных пришлось всех бросить за борт, чтобы ладьи византийцев нас не догнали.

— Подумаешь, горе какое, — цинично проговорил Звенислав. — Главное, что живые ушли. А добычу не всегда сберечь удаётся. Так вот там и встретимся. А кто придёт туда первым, будет ждать остальных. Лучше нападать на Царьград и с суши и с моря одновременно.

— Как раз одновременно нападать и ни есть лучше, — возразил ему Аскольд. — Но об этом поговорим уже на месте, в Кургаже. Ну, на этом и порешим. Завтра выступаем. Вы двинетесь в обход по морю, а мы напрямую через степь.

Аскольд вышел из шатра, встал на краю утёса и принялся смотреть на ночной Днепр. Водный исполин раскинулся чёрным извилистым телом по бескрайней степи и, изгибаясь своими могучими боками, уходил вдаль за горизонт. Небо было усеяно низко висящими звёздами, которые то и дело, срываясь со своих мест, уносились в бесконечную даль Вселенной, а некоторые из них падали на Землю. Тишину ночного безмолвия нарушало монотонное плескание Днепровских волн о прибрежные скалы и шуршащий ропот степного ковыля, раскачиваемого ветром.