Розалинда Лейкер - Венецианская маска. Книга 1

— Кажется, предусмотрено все до мелочей, — безучастно прокомментировала Элена услышанное. Она освоила эту нехитрую науку смолчать и никогда не перечить ему, даже в тех случаях, когда явно была с ним не согласна, из страха быть лишний раз избитой, но внутренне он не сумел сломать ее, и все в ней противилось его власти над ней.

— А тебе давно следовало бы знать, что я всегда вникаю во все детали, — самодовольно произнес он в ответ. — Когда вы доберетесь до материка, там тебя будет ожидать экипаж Челано, а также вооруженный эскорт. Конечно, до Парижа тебя этот экипаж не довезет, придется воспользоваться самыми разными транспортными средствами, но эскорт будет с тобой все время, до тех пор, пока за тобой не закроются двери обители. Очень жаль, что я не смогу проехать вместе с тобой хотя бы часть пути, я ведь, как тебе должно быть известно, вынужден отправиться в колонии по поручению дожа, причем уехать мне придется за два месяца до твоего отъезда. — Взяв Элену за руки, он рывком приблизил ее к себе и стал пристально смотреть ей в лицо, а потом сказал следующее. — Я с надеждой буду ждать твоего возвращения. И не вздумай меня разочаровать. — Затем, подняв ее так, что она была вынуждена встать на цыпочки, прижал свои мясистые губы и с жестокой страстью поцеловал ее.

По его требованию во дворец прибыли Аполина и Лавиния, они должны были обеспечивать присмотр за Эленой во время его отсутствия. И вот впервые она не испытывала страха перед свекровью, потому что синьора сама была в той же степени заинтересована в успехе ее парижского лечения, как и ее сын Филиппо.

Несмотря на то, что Элена постоянно оставалась со своими гостями, свекровью и Лавинией, она продолжала встречаться и со своими друзьями и вообще нести бремя светских обязанностей, которые, впрочем, и не были никогда обузой для нее. И вот она, наконец, дождалась его — Николо, который вернулся в Венецию, к ней.

Когда Филиппо удалился в колонии, Мариэтта и Адрианна получили возможность проводить Элену в долгое путешествие в сопровождении сестры Джаккомины. Они пожелали ей всего наилучшего, и Элена обещала не забывать их и писать. С борта корабля, пересекавшего Венецианский залив, Элена и монахиня помахали им на прощание и вскоре скрылись в висевшей над водой дымке.

Люди, отправившиеся в путешествие в одиночку или небольшими группами, обычно нанимали для своего сопровождения вооруженную охрану, чтобы обезопасить себя от всякого рода неприятностей, подстерегавших их в дороге. Поэтому и за каретой, принадлежавшей Челано, на небольшом расстоянии следовала группа вооруженных всадников да еще две телеги с запасами провизии. Но никто, кроме Элены, не обращал внимания на молодого человека, ехавшего верхом на вороном коне вместе с охранниками. Иногда Николо ночевал на тех же постоялых дворах и в тех же гостиницах, что и Элена со свитой, и для нее не составляло труда выйти ночью из комнаты, где вовсю храпела, досматривая десятый сон, сестра Джаккомина, и тайком прошмыгнуть к нему.

— Не отправляйся ты ни в какой Париж, — заявил ей Николо после того, как они, насладившись любовью, лежали в объятиях. — Поехали со мной во Флоренцию. Уйди ты от этого чудовища, от этого жестокого монстра, он не заслуживает того, чтобы быть твоим мужем. Дай нам возможность прожить остаток жизни вместе. — Николо любил Элену так, что даже физически не склонен был отделять ее от себя, признавая ее за единое целое с собой, не говоря уже о сфере духовной.

— Ох, Николо, если бы это было возможно, — с грустью ответила она, нежно прикоснувшись к любимому лицу. — Я бы давно сбежала из Венеции с тобой еще тогда, когда ты стал умолять меня об этом в самый первый раз. Но ведь у тебя есть определенные обязанности, которые вынуждают тебя жить во Флоренции, а там мы все равно не сможем чувствовать себя в полной безопасности — Филиппе, разузнав, где я, доберется до меня и туда. Вот если бы у нас была возможность уехать куда-нибудь далеко-далеко, тогда дело другое. Так что тебе придется понять — то, о чем ты просишь — не осуществится.

— Не говори этого! Я готов тебя защищать и защищу от кого угодно.

Она ласково улыбнулась ему, растроганная проявлением такой преданности.

— Николо, дорогой мой, не заставляй думать о том, что может произойти в будущем, когда у нас есть еще недели и месяцы до того, как нам придется снова расстаться.

Как ни странно, но именно сестра Джаккомина заговорила с ним, когда ей показалось, что ему довольно скучно странствовать в одиночестве..

— Это такой приятный молодой человек, он из Флоренции, — делилась она позже с Эленой. — Этот город знаком мне еще с молодых лет. Надо будет с ним поговорить о тех местах, где мне тогда пришлось побывать, так что уж, пожалуйста, будь с ним повежливее.

— Ладно, постараюсь, — пообещала Элена, улыбнувшись про себя. — Но как это Вы знаете этот город? Мне всегда казалось, что вы родились в Венеции.

— Нет, нет, я в молодости жила рядом с Понте Веккио, что во Флоренции. Потом я влюбилась в одного юношу, который разделял мой интерес к старинным книгам, но поскольку он был всего лишь библиотекарем и незнатного сословия, отец мой не разрешил выйти за него. Он вообще хотел поместить меня в монастырь с очень строгим уставом, но вмешалась мать и сумела убедить его отправить меня в один из монастырей в Венеции, в котором правила не так уж строги, и я могла продолжать свое образование. Но поскольку доступ в библиотеки всегда строго ограничен, когда аббатиса предложила мне отправиться в Оспедале делла Пиета, где я могла пользоваться относительной свободой, я тут же согласилась..

«Как часто бывает, — размышляла Элена, — что более молодые склонны не вникать в думы тех, кто постарше, считая это никчемным делом и порою даже не подозревая, что и у этих людей была когда-то своя жизнь, свои увлечения и даже страсти».

— Вы, наверное, тоскуете по родному городу?

— Одно время, конечно, тосковала, но Бог милостив ко мне, — она дотронулась до руки Элены. — Вспомни только о всех тех детях, которым я была в Оспедале как мать. Я любила всех их, будто все они — мои родные.

Элена обняла ее в знак благодарности.

— И мы вас тоже любили.

Вечером того же дня, когда они ужинали перед ночлегом в одной из сельских гостиниц, сестра Джаккомина, соизволив пригласить к их столу молодого Николо, буквально заговорила его. Элене едва удавалось вставить пару слов. Но он отнесся к этому с большим пониманием и тактом. Да и для Элены вполне хватало того, чтобы сидеть и слушать, как он отвечает на вопросы монахини. А когда Николо пообещал сестре Джаккомине обеспечить доступ в некоторые из парижских библиотек, известных своими собраниями древних писаний, монахиня, казалось, готова была расцеловать его при всем честном народе.