Эли Бертэ - Братство волка

— Жив? Это невозможно!

— Жив, повторяю вам, и мы все его знаем. Он и сейчас среди нас.

— Как? Неужели это… — Мысль, возникшая в это мгновение в уме Ларош-Боассо, придала его лицу выражение крайнего изумления.

— Мнимый племянник приора, так называемый Леонс, который наконец примет теперь свое настоящее имя и титул графа де Варина.

Юноша вопросительно и изумленно смотрел на своего воспитателя, а приор лишь улыбался, словно хотел сказать: «Теперь-то ты понял, мальчик мой, почему я говорил, что Кристина не так далека от тебя, как ты думаешь!»

— Его преосвященство говорит истину, — произнес наконец отец Бонавантюр. — Со мной этот юноша связан узами дружбы, а не кровного родства. В этом легко убедиться, если отправиться ко мне на родину: в селенье, откуда я родом, вам скажут, что я был единственным ребенком у матери, а следовательно, у меня не может быть племянника!

— Поздравляю вас! — шепнула Леонсу Кристина. — Вы заслужили этот подарок судьбы!

Кавалер де Моньяк поспешил извиниться перед юношей за свою неучтивость, а сестра Маглоар со слезами на глазах повторяла: «Слава Господу! Будьте счастливы, виконт!» Кристина тем временем отошла в сторону. Ей вспомнился разговор с отцом Бонавантюром и тот «богатый жених знатного рода», которого ей настойчиво рекомендовал монах. Сердце ее больно сжалось. «Почему мне не могло прийти в голову, что наши интересы могут совпадать?» — подумала она с горечью.

Ларош-Боассо не сделал ни одного движения, чтобы приблизиться к своему новому родственнику. Опомнившись от оцепенения, в которое его повергло это неожиданное известие, он заметил с иронией:

— Это очень трогательно, без сомнения, но я не могу поверить в подобную романтическую историю! Я желаю видеть доказательства! Не так-то просто вам будет лишить меня наследства!

— В доказательствах нет недостатка, барон, — сказал епископ. — Они вполне убедительны. У отца приора есть документы, которые вы имеете полное право изучить.

В это время отец Бонавантюр положил на стол связку бумаг, которые Ларош-Боассо принялся рассматривать с величайшим вниманием, пока епископ рассказывал о подробностях той давней истории:

— Вы знаете, что ваш дядя, граф де Варина, отрекся от протестантизма. Это поселило раздор между ним и его младшим братом, бароном де Ларош-Боассо, вашим отцом. Однако граф принял католическую веру не из расчета на получение мирских благ. Его обращение — дело фронтенакской братии и в особенности отца Бонавантюра. Им удалось разбудить религиозные чувства графа. В уединении монастыря граф предавался размышлениям о Боге и вечности. Он стал аскетом и мистиком. Страдая неизлечимой болезнью, которая его медленно сводила в могилу, граф часто задумывался о будущем своего маленького сына. Эта мысль не давала ему покоя. После его смерти опекуном мальчика должен был стать его брат барон Ларош-Боассо, который, несомненно, воспитал бы ребенка протестантом. Конечно, граф мог назначить опекуном мальчика кого-нибудь другого, но, считая своего брата человеком крайне опасным, он боялся, что тот все равно вмешается в жизнь несчастного ребенка. Эти мучительные вопросы постоянно вертелись у него в голове, и чтобы преодолеть все затруднения, граф придумал престранный способ. Надо было похитить его сына, находившегося в замке Варина, и распустить слух о его смерти. Поместье Варина не было майоратом, и граф мог завещать его Фронтенакскому аббатству не навсегда, а лишь на время. Что же касается молодого виконта, то он жил бы в монастыре под чужим именем, считаясь родственником одного из монахов. Его должны были воспитывать в правилах католической веры и скрывать от него настоящее имя и звание до двадцатипятилетнего возраста. Лишь став достаточно образованным и самостоятельным, виконт смог бы сам управлять имением. В первый раз, когда граф де Варина сообщил об этом плане своему другу и поверенному отцу Бонавантюру, приор постарался отговорить его от этого рискованного предприятия. Граф сначала как бы дал себя уговорить, но вскоре опять вернулся к этой мысли. Он долго обдумывал все возможные случайности, анализировал варианты развития событий. Граф словно помешался на этой идее, изводя приора бесконечными просьбами. Уступая мольбам графа, отец Бонавантюр посоветовался с капитулом насчет этого весьма странного плана. После продолжительных колебаний было решено, что монахи попробуют осуществить план графа, хотя все очень сомневались в успешности этого предприятия. Но, как ни странно, все удалось. Граф, несмотря на слабость, хотел сам принять деятельное участие в исполнении этого дела. Он тайно уехал из Фронтенака с отцом Бонаватюром и двумя преданными слугами и вечером подошел к калитке сада своего замка. Обманом удалив кормилицу, он подошел к сыну, который его узнал и с радостью ушел с ним. Шапочку маленького виконта отец специально бросил на землю, а для того, чтобы окончательно убедить всех в том, что мальчик умер, в реку через несколько дней выбросили труп ребенка, умершего в приюте аббатства, предварительно одев его в костюм маленького виконта. Конечно, эта инсценированная трагедия разбила сердце кормилицы мальчика, которая до конца своих дней корила себя за то, что оставила ребенка без присмотра. Но будем честны: каким бы пламенным христианином не был граф, он оставался в первую очередь графом, а представителям благородного сословия не свойственно задумываться о том, что у простолюдинов тоже есть сердце.

Предпринятые меры вполне смогли убедить всех в смерти мальчика. Даже представители правосудия остались убеждены, что молодой виконт нечаянно упал в поток, протекавший близ замка. Тогда граф, чувствуя приближение смерти, думал только о завершении начатого им дела. Опасаясь, что впоследствии юного графа сочтут самозванцем, его отец принял самые тщательные предосторожности, чтобы можно было легко доказать принадлежность мальчика к роду Варина.

Он велел составить в трех экземплярах подробное изложение всех обстоятельств похищения, им самим учиненного; два экземпляра отданы были на сохранение разным нотариусам, а третий остался в архиве аббатства. Каждая из этих бумаг была подписана им самим, двумя нотариусами и шестью старшими монахами обители, включая аббата и приора. Потом граф написал два завещания, одно из них нужно было обнародовать сразу после его смерти, а другое в тот день, когда его сыну исполнится двадцать пять лет. Кроме того, граф потребовал тех фронтенакских монахов, которые знали эту тайну, поклясться, что они ни при каких условиях не огласят до истечения назначенного срока настоящее имя и звание своего воспитанника. Приняв все эти меры, он умер спокойный, в уверенности, что его воля точно будет исполнена. И монахи с честью сдержали свою клятву. Они подверглись оскорблениям и унижению, но не нарушили волю покойного покровителя. Но время пришло, вторая часть завещания была распечатана и прочтена, а следовательно, все обвинения против приора рассеялись как дым.