Тим Северин - Последний Конунг

Лагерь с ровными рядами палаток выглядел как-то по-военному, и стало ясно, что смутило имперских соглядатаев. Эти многочисленные странники явилось в Константинополь явно не для того, чтобы продавать и покупать. Все, кто слонялись вокруг лагеря, или склонялись над котелками с похлебкой, или просто валялись на солнышке, имели наружность воинов. Это были крупные, уверенные в себе люди, и то, что они норвежцы, тоже было ясно. Светловолосы, как норвежцы, с длинными волосами и роскошными бородами, и штаны на них те же, тяжелые, повязанные понизу крест-накрест, хотя рубахи – самых разных расцветок и тканей, начиная со льна и кончая кожей. На одном или двух я заметил даже куртки из овечьих шкур, совершенно непригодные для жаркого константинопольского солнца.

Эти дюжие иноземцы не обратили на меня внимания, когда я направился к одной из палаток, побольше остальных, стоящей на отшибе. Я сразу же узнал в ней палатку военачальника, и мне не нужно было говорить, что здесь мы найдем предводителей этой неизвестной дружины.

Жестом показав моим спутникам, что им следует подождать снаружи, я откинул кусок ткани, заменяющий дверь. Вошел, выждал, пока глаза мои не привыкли к полумраку. Вокруг стола на козлах сидели четверо или пятеро. Заметив, что я чужак и одет в незнакомую форму – а на мне была алая рубаха гвардейца, – они равнодушно ждали, пока я объясню, что мне нужно. Но один из них, самый дюжий, с клочковатыми седыми волосами и густой бородой, смотрел на меня иначе. Он вперился в меня взглядом.

Настало неловкое молчание, пока я думал, как мне назвать себя и какой тон взять. Но молчание было нарушено.

– Торгильс, сын Лейва! Клянусь Богами, это Торгильс! – закричал седовласый.

У него был безошибочный исландский говор, и я даже разобрал, из какой местности Исландии он приехал: это был человек с западных фьордов. И еще его голос подсказывал мне, кто он, и я через мгновение понял. Это был Халльдор, сын Снорри, пятый сын Снорри Годи, в чьей семье я жил в Исландии в детстве. Сестра Халльдора Халлбера была первой девушкой, в которую я влюбился, а отец Халльдора сыграл решительную роль в моей жизни, когда я был подростком.

– Что это за чудная на тебе одежа? – спросил Халльдор и, подойдя ко мне, хлопнул меня по плечу. – Последняя весть о тебе, дошедшая до нас, это что ты уехал в Пермию покупать меха у финнов. Не говори мне, что Торгильс, бывший приятель этого изгоя Греттира Силача, стал теперь дружинником императорского дворцового войска.

– Да, этой осенью будет три года, как я здесь и служу в гвардии, – сказал я и понизил голос, чтобы люди из дромоса не слышали меня сквозь ткань палатки. – Меня послали разузнать, что ты и твои товарищи собираетесь делать и зачем пришли в Константинополь.

– Ну, это не тайна. Можешь возвращаться к своему начальнику и сказать ему, что мы пришли предложить свои услуги императору Миклагарда в качестве воинов, – весело ответил Халльдор. – Мы слышали, что он очень хорошо платит и что здесь неплохо можно разжиться добычей. Мы хотим вернуться домой богатыми людьми! – И он рассмеялся.

Поневоле я улыбнулся этому воодушевлению.

– Что? Вы все желаете вступить в дворцовую дружину? Мне сказали, что вас пять сотен. Новобранец может вступить в нее только на освободившееся место, и список ожидающих весьма пространен.

– Нет, – сказал Халльдор. – Мы не желаем вступать в дворцовую дружину. Мы желаем держаться вместе, отдельной дружиной.

Эта мысль была настолько неожиданной, что на мгновение я замолчал. Норвежцы нечасто объединяются в обученные военные отряды, особенно когда выходят в свободный поиск в надеже на добычу и грабеж. Они слишком независимы по натуре. Здесь должно быть еще что-то.

Халльдор заметил мое замешательство.

– Каждый из нас уже поклялся в верности одному человеку, единственному предводителю. Коль скоро его басилевс примет его на службу, мы последуем за ним.

– Что это за человек? – спросил я.

– Это я, – прозвучал низкий голос, и обернувшись, я увидел высокого, с военной выправкой человека, входящего, пригнувшись, в дверь в дальнем конце палатки. Он выпрямился в полный рост, и в этот миг я понял, что Один откликнулся на самые глубокие мои упования.

Харальд – сын Сигурда, как вскоре я узнал – и это было задолго до того, как его прозвали Хардрадом, «Суровым» – был ростом немногим меньше шести с половиной футов и в полумраке палатки походил на героя, вышедшего из туманного мира древних преданий. Широкоплечий и мускулистый, он двигался с изяществом атлета, возвышаясь над другими людьми. Когда он подошел ближе, мне показалось, что я смотрю в лицо одного из тех людей, о которых рассказывалось в сказках у очага, когда я был маленький. У него был свирепый вид морского орла – выступающий нос походил на клюв, а близко поставленные ярко-синие глаза смотрели зорко и пристально, почти не мигая. Густые желтые волосы, свисающие до плеч, тоже напоминали кольцо длинных перьев вкруг шеи морского орла, и у него была привычка быстро вертеть головой – точно хищная птица высматривает добычу, – так что волосы шевелились на плечах, словно кольцо орлиных перьев. Усы у него были еще более впечатляющие, на старый манер – две густые пряди свисали по сторонам рта, как веревки из светлого шелка, и доходили до груди.

– А ты кто такой? – спросил он.

Его внешность так поразила меня, что я замешкался с ответом, и пришлось Халльдору ответить за меня.

– Это Торгильс, сын Лейва Счастливчика, – сказал исландец. – Подростком он жил на хуторе моего отца в Исландии.

– Он был вашим воспитанником?

– Нет, мой отец принял в нем участие, потому что он, как сказал бы ты, обладал даром. Он был – а может, и остался – ясновидцем.

Великан-норвежец повернулся ко мне и внимательно вгляделся в мое лицо, изучая. Я понял, что он размышляет, на что могу сгодиться.

– Это одежда императорской дружины?

– Да, господин, – ответил я.

То, что я назвал его господином, казалось совершенно естественным. Коли я когда и встречал прирожденного вельможу, так это был именно он – этот высокий, надменный незнакомец. Похоже, он лет на пятнадцать моложе меня, но у меня не возникло никаких сомнений, кто из нас двоих достоин почтения.

– Полагаю, тебя послали к нам на разведку, – откровенно продолжил он. – Так скажи своему господину, что мы именно то, чем кажемся – отряд воинов, а их предводитель – Харальд, сын Сигурда, из Норвегии, сводный брат святого Олава. Скажи ему, что я пришел, желая предоставить себя и своих людей в его распоряжение. Скажи ему еще, что воинского опыта нам не занимать. Большинство из нас служили в дружине киевского князя Ярослава.