Дарья Плещеева - Операция «Аврора»

— Не знаю…

— Ложь! Штабс-капитану Теплякову вы его уже назвали, и задержание его — всего лишь вопрос времени. Так почему бы не сказать мне?

— А почему вы решили, что я предал друга, выдав его местонахождение какому-то штабс-капитану?

Пленник смотрел прямо в глаза, а на губах играла презрительная улыбка. Андрей выругался про себя. Эх, Антон! Развел тебя какой-то мальчишка, заставил ноги топтать по всему городу!..

— Это была плохая идея, Михаил Григорьевич. Штабс-капитан — человек импульсивный, и даже я не знаю, что он с вами сделает, когда поймет, что вы его разыграли. Не в вашем положении шутить. По вам виселица плачет!..

— Неправда. Я знаю законы лучше вашего, господин подполковник! — Казаринов теперь откровенно развлекался. — А погонять лишний раз псов государевых по помойкам и закоулкам даже интересно. И потом, вы сначала докажите, что взрыв — это наших рук дело.

— Это вопрос времени, господин стряпчий, — тоже оскалился Голицын. — А пока вы будете сидеть под следствием за подделку и использование государственных документов. Но еще раз: как только мы докажем вашу причастность к взрыву государственной службы, Нерчинских рудников вам не миновать. Поверьте, я постараюсь, чтобы вы попали именно туда! Вопрос только в том, кто из вас признается первым, а кому не повезет.

Казаринов побледнел и сглотнул.

— Значит, если я вам признаюсь, то не попаду в Нерчинск?

— Ага. Вы в курсе, что такое серебряные рудники. Очень хорошо. Тогда у вас есть фора перед вашим напарником. Вперед!

Андрей невольно поморщился — снова заболела голова, и он вынул из кармана новый порошок доктора Павлова. Казаринов, между тем, прикрыл глаза и шевелил заметно отекшими от наручников пальцами — видимо, взвешивал все «за» и «против». Наконец он решился.

— Записывайте, подполковник…

— Я запомню. А вы потом при официальном допросе всё подпишете.

— Его зовут Евгений Васильевич Аничков. Он — приват-доцент Петербургского университета.

— С какого факультета?

— С химического… Бомбу изготовил именно он. Сказал, что в своей лаборатории.

— Что ж, талантливо получилось… А кто стрелял в штабс-капитана Гринько?

— Не я! — замотал головой Казаринов. — Я и стрелять-то не умею.

— Ну, это мы потом проверим, — снисходительно похлопал его по плечу Голицын. — А пока вы все правильно делаете: валите напарника. Так и поступают трусливые и подлые люди, припертые к стенке. Браво, Михаил Григорьевич!..

— Я правду говорю! — истерически всхлипнул стряпчий. — И документы липовые — его рук дело!

— Ну да. А вы, стало быть, практически жертва обстоятельств, которую злой и коварный террорист принудил участвовать в своем злодеянии? — посуровел Андрей. — Полноте, Казаринов. За содеянное придется отвечать, и меру вашей вины определит суд. А пока я бы на вашем месте подумал, что еще вы могли бы сообщить следствию об антигосударственной деятельности Великого востока народов России? Только не пытайтесь убедить меня в том, что слышите об этой организации впервые!..

Неудавшийся террорист колебался недолго.

Ближе к вечеру в расчищенном от обломков зале для совещаний бастрыгинского особняка собрался почти полный состав группы, работавшей по плану операции «Аврора». Голицын оглядел «совят», безмерно уставших, но горящих решимостью довести дело до конца, и сказал:

— Господа, несмотря на ряд ошибок и просчетов, операция проходит в целом неплохо, и есть реальные шансы на успех. Собрано уже достаточно доказательств наличия преступного сговора некоторых государственных лиц, политических деятелей и агентов иностранных разведок, прежде всего, британской, целью которого является потрясение устоев Российского государства и свержение царствующего монарха, государя императора! Не хватает некой малости, нечто обобщающего, сводившего бы все имеющиеся факты к общему знаменателю. Я не знаю, что именно это может быть, но оно непременно существует. Мы на верном пути, и нас не остановить никакими угрозами, проверками лояльности, прямыми терактами!

Ответом ему были дружные аплодисменты. Поднялся штабс-капитан Тепляков и доложил, что полчаса назад обнаружили второго террориста, участника взрыва здесь, в особняке, Евгения Аничкова.

— Где же его нашли?

— В борделе мадам Полетаевой.

— О как! — присвистнул Андрей. — Неплохо схоронился.

— Через часок городовые привезут. Пообщаемся, — кивнул Тепляков.

— А что там с дамой Некрасова?

— Фотографии готовы, Андрей Николаевич, — откликнулся со своего места Петя Лапиков.

— Показывай!

Глянул и глаза на лоб полезли.

— Вот черт! Это же… Элис Веллингтон?!

— Пропавший в прошлом году агент британской секретной службы? — насторожился Верещагин и тоже взялся рассматривать фотографии. — Точно. Она самая!.. Откуда?

— Хотел бы я знать… — Голицын помрачнел, качая головой. — Интересно, Денис в курсе? — пробормотал себе под нос.

— Господин Некрасов после посещения ресторана так и остался у нее, — доложил Харитонов. — Он вообще редко куда-нибудь выходит. Дамочка не в пример чаще это делает. И каждый раз меняет обличье!

— То есть?

— Ну, наряжается по-разному. То светской дамой, то служанкой, то гимназисткой… Монашкой вот вчера вырядилась.

— Веллингтон определенно проводит какие-то встречи!.. — Андрей стукнул кулаком по ладони. — Вы за ней следили?

— Пару раз. Но ничего подозрительного не заметил.

— Куда она ходила?

— Гимназисткой побывала на благотворительном концерте в филармонии. А монашкой в лавру ездила. — Харитонов пожал плечами. — Вроде бы ни с кем не беседовала…

— Для встречи необязательно разговоры проводить. Можно и записками обменяться… Кто там сейчас ее караулит?

— Омельченко.

— Давай-ка, Евгений, лети туда немедленно. И Лапикова с Беловым прихвати. Нутром чую: назревает что-то, вот-вот лопнет!

Голицын вдруг сжал ладонями виски и сел с размаху на стул.

— Что с вами, Андрей Николаевич? — подскочил тут же Тепляков.

— Контузия… Чтоб ей!.. Принеси воды, Антон.

— Момент!..

— А квартира-то, — вспомнил Харитонов, — между прочим, за британским посольством числится. Если мы возле нее засветимся, шуму много будет.

— Вот и не светись, — поморщился Голицын. — А эту девицу ни на час из виду не выпускай!..

Аничкова доставили на Шестую линию под утро. Пристав, возглавлявший наряд, объяснил так:

— Беготню нам по крышам устроил — ну, чисто орангутанг! — Как это — беготню?! — изумился принимавший арестанта Тепляков. — Он же в борделе под юбкой у Полетаевой сидел?