Юрий Торубаров - Месть Аскольда

Наконец Аскольд сделал шаг назад, не выпуская руки любимой. Но нет, не выдержало сердце. Он снова притянул жену к себе и принялся истово целовать… Потом, прижав еще раз к сердцу, разжал объятия и почти бегом, точно боясь передумать, направился к коню. Легко взлетел в седло и, бросив на Всеславну прощальный взгляд, пришпорил скакуна. Ярослав с охранной сотней поскакали следом. Обитатели замка долго еще махали им со стены.

Этот день Биргер фон Бьельбо запомнил надолго. И не потому, что тот выпал солнечным и чрезмерно жарким, а потому, что получил сразу два послания. Первое пришло от Великого магистра тевтонского ордена: Герман фон Зальц приглашал его в гости по случаю возвращения своего племянника из Рима. А второе — от самого папы. Последний писал, что борьба за обращение язычников в христиан является святым долгом каждого, и он готов благословить любого, кто — хоть крестом, хоть мечом — займется этим богоугодным делом. Предостерегал, правда, чтобы обращенных в христианство язычников не подвергали рабству. А в местах, где это уже свершилось, дать рабам послабление и позволить ходить в церковь.

Если первое письмо напомнило ярлу о прекрасной голубоглазой немке, лучистый взгляд которой давно проник глубоко в душу, завладев всеми помыслами, то второе недвусмысленно призывало расширить свои владения. «Надо брать, что осталось», — пришел он к выводу. А осталось, судя по доходящим сообщениям, мало.

Купцы, главные его глаза и уши, исправно доносили о событиях, происходящих на востоке. Татары захватили почти всю Русь. А там, где русичи еще держатся, собственные князья истребляют их, воюя друг с другом. На Руси-матушке, словом, сплошные смуты и разграбление земель. Огромная страна бескровна, унижена и сломлена: приходи и бери! Вот он, ярл, и прибавит себе там, пожалуй, земли и рабов. Конечно же, он разрешит им ходить в церковь, не будет сердить папу. Главное-то в другом! Он явится пред очи своей Валькирии эдаким блистательным Сигурдой! Своей победой он затмит этого варвара-самозванца, русского дракона Фаркиена, и бесповоротно завоюет сердце прекрасной Маргариты! Она выкинет наконец из своего юного сознания отвратительный образ низкородного козельца! «Мы, Фалькунги, наследственные ярлы, всегда будем занимать первые места!»

И сборы в поход начались. Однако не учел самоуверенный потомственный ярл, что купцы посещают не только его. Что и там, куда поставляют они свой товар, при виде туго набитой мошны да хорошего кубка доброго хмельного медка так же развязываются их языки.

На протяжении всего пути, от родных берегов до устья Ижоры, ярл рисовал в воображении радужные картины своего появления в зальцевском замке. Он — победитель! И свою победу с легкостью швырнет к ногам Маргариты. Он увидит, как подобреют ее глаза, услышит, каким мягким и нежным станет голос. Да ради одного этого Биргер готов ехать хоть на край света. «Маргарита, ты будешь моей!» Шелестит уже в руках папское согласие на венчание с немкой. «О жизнь! Как ты прекрасна!»

От сладких грез пробудил его тревожный голос воеводы Стена:

— Ярл! Русские!..

Стоило дойти до Новгорода вести, что в устье Ижоры объявились шведы, жаждущие следовать потом на Ладогу, как юный князь Александр, не став дожидаться ни полков отцовских, ни сбора всех сил Новгородской волости, с небольшой дружиной тотчас выступил супротив неприятеля. Многие русичи отличились в той битве. Гаврило Олексич, например, на раз разметав тяжеловесных шведов, едва не захватил в плен самого Биргера. Успел даже ранить. Но тот вовремя спасся постыдным бегством. Другой новгородец, Сбыслав Якунович, удивил сотоварищей своей беспримерной храбростью, ибо не единожды врывался в неприятельские ряды с одним топором. А княжий отрок Савва пробился прямо к большому златоверхому шатру ярла и подсек у него столб, заставив шатер рухнуть. Его поступок придал новгородцам сил. Княжий же слуга Ратмир долго бился пешим, но был окружен врагами и пал от множества ран…

Победа над шведами принесла князю прозвание Невский. Поэтому новгородцы устроили по окончании сражения «Пир победы над римлянами», ибо прекрасно понимали, кто именно был организатором вторжения европейского воинства.

Предание гласит, что победа в той битве досталась русским не без помощи свыше. Был среди новгородцев некто Пелгусий, крещеный старшина. Накануне сражения, видя, как нервничает молодой князь, успокоил он того своим недавним видением:

— На восходе солнца услышал я вдруг сильный шум на море и увидел, что гребет к берегу насад, посреди которого стоят святые мученики Борис и Глеб в пурпурных одеждах. Гребцы же сидят, будто мглою одеты. А Борис говорит тут Глебу: «Брат Глеб, вели к Новгороду грести, поможем сроднику своему Великому князю Александру Ярославичу».

Александр, выслушав, крепко обнял старшину в знак благодарности.

…Как побитая собака, вернулся ярл на родную землю. Долго раздумывал после всего случившегося, стоит ли ехать теперь к Зальцу. Все же решился: сердце в дорогу позвало. Но зря он его послушался. Тенью пришлось быть в гостях, а не человеком.

…По прибытии в Штернберг Аскольд с Ярославом время зря не теряли. Сразу начали готовить воинов к предстоящим битвам. Объехали многие города. Побывали в Градеце, Пршерове, Усове, Ольмюце, Градеце… Повсюду Аскольд свежим и уже опытным своим глазом отмечал недостатки в укреплении крепостных стен, рвов, в вооружении ратников и их обучении.

Никакого продыха не было у друзей. Лишь изредка Аскольд, оторвавшись ненадолго от боевых занятий, с тоской и завистью провожал взглядом улетающих на север птиц. Путь их лежал туда, где осталась и ждала его Всеславна.

В один из таких дней Аскольд стал отцом. Он часто думал об этом, но изменить ничего не мог. В воздухе все сильнее пахло грозой. Все больше и больше прибывало к ним людей, надеясь обрести защиту.

Однажды, неторопливо возвращаясь домой, уставшие друзья долго ехали молча. Аскольд в тот день выглядел особенно задумчивым и грустным. Желая разговорить друга, Ярослав спросил:

— О чем думаешь? Не иначе, как о своей Всеславне?

— Я о ней думаю всегда, — вздохнул Аскольд. — Но сейчас мысли мои были о другом. Похоже, кроме Ольмюца, нам ни одного другого города не удержать. Воинов не хватает. Ты ведь видел, какие полчища у татар!

— Не понимаю тебя, друг мой. Что ты предлагаешь? Упасть перед вражиной на колени?

— Еще чего! Думаю, половину нашего войска нужно оставить в Ольмюце. Там по крайней мере высокие крепкие стены. Да и расположен он очень удачно.