Восстание - Саймон Скэрроу

- Хороший выстрел! - сказал он центуриону. - Продолжай в том же духе, до последней стрелы, если необходимо.

- Слушаюсь, господин. Однако когда все закончится, ты будешь держать ответ перед легатом.

- Я уверен, что так и будет.

Катон пробежал через ряд повозок и почти пустых корзин со стрелами и продолжил подниматься по склону туда, где ждал кавалерийский резерв, люди уже сидели в седлах. Туберон находился там с остатками конного контингента Восьмой Иллирийской, а также не более чем с четырьмя сотнями других людей, набранными из вспомогательной когорты под командованием префекта Квадрилла, ветерана лет пятидесяти пяти, командира Пятой Испанской конной когорты, одного из подразделений, понесших тяжелые потери в кампании на Моне. Когда Катон приблизился к строю, Квадрилл наклонился вперед в седле и повел лошадь вдоль конного резерва.

- Что ты здесь делаешь, префект Катон?

- Нам нужно сокрушить атаку колесниц. Прежде чем вражеская пехота дойдет до бреши. Мне нужна лошадь.

- У меня нет лишней.

Катон указал на одного из людей Квадрилла. - Ты, отдай своего коня.

Когда ауксилларий перекинул ногу через седло, Квадрилл закричал:

- Оставайся в седле, будь ты проклят!

Ауксилларий замер, переводя взгляд с одного старшего офицера на другого. Катон схватил его за руку и потянул вниз так, что он был вынужден спешиться или упасть на землю. Мгновение спустя он уже был в седле и взял в руки поводья. Он гнал лошадь вперед и с тревогой смотрел на образовавшуюся брешь. Батарея скорпионов прекрасно справлялась с уничтожением колесниц, а разбитые повозки, раненые лошади и экипажи накапливались среди расстроенных рядов Десятой когорты. Ближе к нему Макрон и его люди сформировали короткую линию для защиты левого фланга Восьмой Иллирийской, а артиллерийские расчеты добились краткой передышки для людей Катона. За колесницами он мог видеть плотный отряд вражеской пехоты, прорывающийся через брешь между Двадцатым легионом и Десятой когортой.

- Мы должны идти в атаку. Сейчас же. Отдай приказ!

Рот Квадрилла открылся для протеста, затем он посмотрел мимо Катона на развивающуюся серьезную ситуацию и осознал необходимость быстрых действий. Он отдал приказ:

- Конный резерв! Наступать рысью! За мной! - затем он погнал лошадь вниз по склону, поворачивая влево от батареи метательных машин, когда стоящий там центурион поспешно приказал своим людям прекратить стрельбу.

Конный резерв ринулся навстречу оставшимся колесницам и пехоте, прорывавшейся через брешь. Катон присоединился к Туберону, когда строй двинулся по примятой траве в сторону мятежников. Левый фланг Десятой когорты был разорван на куски, и он увидел, как Трасилл отчаянно собирает группу своих людей, чтобы сформировать фланговую охрану под прямым углом к тому, что осталось от его основной линии, все еще сражавшейся с врагом на выступе. Небольшая группа колесниц, в количестве десяти или около того, оторвалась от остальных и погналась за ауксиллариями, бежавшими от третьей атаки бриттов. Катон поднял меч и повел своих людей, чтобы атаковать врага во фланг.

Колесницы были настолько увлечены своей добычей, что заметили приближающуюся к ним кавалерию только тогда, когда было уже слишком поздно. Катон протиснулся в пространство между двумя ближайшими колесницами и повернул направо. Облокотившись на седло, он ударил возничего и полоснул его по черепу, глубоко порезав щеку и оторвав верхнюю часть уха. Бритт инстинктивно дернулся и потянул за поводья, чтобы отвести колесницу от нападавшего. Воин в задней части возка сердито крякнул, когда Катон вышел за пределы досягаемости его копья.

Катон направил своего коня в сторону другой колесницы, находившейся в центре небольшой группы. Туберон и остальные его люди бросились в атаку посреди врага, пронзая копьями как лошадей, так и тех, кто был на колесницах. Раздался панический крик, когда один из ауксиллариев столкнулся с парой лошадей; прежде чем он успел прийти в себя, возничий пробежал по ярму и вонзил топор ему в шею. Ауксилларий мгновенно обмяк в седле, его щит и копье выпали из бессильных пальцев, а его конь качнулся и поскакал прочь. Возничему хватило лишь одного удара сердца, чтобы отпраздновать свою победу, прежде чем кто-то столкнул его на землю, и он рухнул на круп одного из своих животных, а затем соскользнул и упал под колесницу с криком боли, замершим в его горле, когда колесо раздавило ему грудь.

Все колесницы, кроме трех, теперь были обездвижены или приведены в негодность, а оставшиеся в живых развернулись и понеслись вниз по склону, пытаясь достичь своей пехоты, хлынувшей через расширяющуюся брешь. Квадрилл увеличил темп, когда его конница приблизилась по диагонали, и теперь, когда оставалось пройти пятьдесят шагов, он отдал приказ перейти в атакующий галоп. Вспомогательные кавалеристы опустили копья и наклонились вперед, прижав бедра к бокам своих лошадей, готовясь врезаться в массу вражеских воинов. У повстанцев не было времени отреагировать, прежде чем на них обрушилась конная масса. Инерция расплющила некоторых из них, отбросила других в сторону, а остальных отбросила обратно в плотно сжатые наступающие сзади порядки, пытавшиеся прорваться через римскую линию. Смертельные наконечники копий ауксиллариев выходили наружу, а когда древки ломались или оружие вырывалось из их рук, всадники выхватывали свои длинные мечи и продолжали атаку на плотно сомкнутые ряды повстанцев, которые были отброшены назад.

Катон собрал своих людей под штандарт когорты и провел их мимо тел их товарищей, которых всего несколько мгновений назад сокрушили колесницы. Квадрилл и остальная часть кавалерийского резерва прорвались глубоко в ряды врага, и мятежники пошатнулись под ударом, а некоторые уже бежали обратно вниз по склону. Катон направил своих людей вправо, чтобы оттеснить врага с фланга от людей Трасилла, которые уже продвигались вперед после того, как кризис миновал. Неудача прорыва быстро превращалась в крах по всему фронту, бриттский строй заколебался.

Увидев свой шанс, Катон направил свой отряд во фланг воинов, все еще сражавшихся с Десятой когортой. Он видел ужас на их лицах, когда они отступали от ауксиллариев Трасилла и разворачивались лицом к новой угрозе. Он знал, что его людей слишком мало, чтобы обойти вражеский фланг, но, возможно, их было достаточно, чтобы сломить дух мятежников. Он дико кричал, пока они рубили и кололи направо и налево, а их лошади фыркали и били крупом, отбрасывая людей назад и вставая на дыбы, когда те, в свою очередь, были ранены. Затем с ревом ауксилларии Десятой Галльской спрыгнули со своего выступа и бросились через тела внизу в беспорядочные ряды противника. Они обрушивали на повстанцев свои щиты, рубили и кололи мечами, кровь повсеместно забрызгивала щиты, доспехи и обнаженную плоть.

У атакованных с двух сторон мятежников, в